— После его смерти.
— Тебе бабушка об этом сказала?
— Да.
— Но зачем?!
— Из лучших побуждений, — с улыбкой ответила мама, но по ее щекам побежали слезы. Она вытерла их ладонью, продолжая улыбаться.
— Евдокия Михайловна хотела, чтобы я перестала так убиваться. Вот и раскрыла мне глаза.
Валька подошла к матери и обняла ее. Мама всхлипнула и положила голову на ее плечо.
— Ты прости меня, — сказала она покаянно. — Я была очень плохой матерью, я теперь это понимаю. Я так его любила, что больше ни на кого любви не оставалось…
— Перестань, — ответила Валька, гладя ее по голове. — Не мучай себя.
— Не могу, — глухо сказала мама. Она оторвалась от дочери и отошла к окну.
— Если бы можно было все вернуть назад…
— Кто эта женщина? — спросила Валька сурово.
— Какая разница? Она — библиотекарь, и у нее есть сын. Очень похож на Костю.
— Ты хочешь сказать?
— Да, — подтвердила мать устало. — Это твой брат.
Валька села на место и стиснула голову. «Все, больше не помещается», — озабоченно предупредил ее мозг, и Валька осторожно растерла виски.
— Хочешь с ним познакомиться?
— Нет! — сразу ответила Валька. Жалко улыбнулась и объяснила:
— Я столько разом не вынесу. Мне нужно время.
— Я просто понять хочу, — сказала мама, глядя невидящими глазами в окно. — Почему он мне ничего не сказал? Неужели я стала бы его удерживать? Зачем он мне врал? Или это он ей врал?
— Никому он не врал, — ответила Валька очень тихо. — Мам, так бывает. Мужчина может любить двух женщин одновременно.
Мама оторвала взгляд от окна и сосредоточенно уставилась на дочь.
— Но это же… Это же ненормальность!
— Может быть, не знаю. Знаю только, что так бывает.
— Откуда тебе такое знать? — прошептала мама.
— Рассказала одна очень мудрая женщина. У нее в жизни была такая же история. Муж рвал, рвал сердце и надорвал. Умер от сердечного приступа. Как отец.
— Рвал сердце? — переспросила мама и задумалась.
— Мама, все это в прошлом. Умерло и похоронено. Нужно жить дальше.
— Не могу! — отчаянно воскликнула мама. — Не могу!
— Ты жалеешь, что узнала?
— Кто дал ей право? — спросила мама с ненавистью, указывая на газету. — Кто дал ей право вмешиваться в мою жизнь? Кем она себя возомнила? Орудием господа? Тоже мне, графиня Монте-Кристо… Да не верила она никогда ни в бога, ни в черта!
— Бабушка хотела как лучше.
— Не сомневаюсь, — откликнулась мама. — И ты видишь, к чему это привело. Я больше не верю никому. Ни одному человеку. И все время думаю только об одном: почему он мне врал? Почему он мне врал? По-моему, я сама немного тронулась.
— Значит, прошло недостаточно времени…
— Девять лет! — воскликнула мама. Подошла к столу, оперлась на него двумя руками и повторила, заглядывая дочери в глаза:
— Девять лет!
— Значит, для тебя это не срок, — твердо ответила Валька. — Все уляжется со временем, я знаю.
Еще минуту мама смотрела на нее, сжав губы, потом лицо ее смягчилось и она слабо улыбнулась.
— Мудрая ты моя!
Подошла к Вальке, обхватила ее голову и прижала к своему свитеру.
— Не сердись на меня.
— Не сержусь, — ответила Валька и потерлась щекой о ворсистую поверхность. — Я тебя очень люблю.
— Спасибо, — тихо сказала мама. Наклонилась и поцеловала дочь в теплую макушку.
Вернулась на место и спросила, указывая на газету:
— А с этим-то что делать будем?
— А ничего не будем.
— Кате звонить не нужно?
— Зачем? — спросила Валька, пожимая плечами. — Соболезнование выразить? Довести до нее, что мы в курсе?
— Да, нехорошо, — пробормотала мама и постучала пальцами по столу. — Но нужно же как-то помочь… Мы же родственники.
— Не бери в голову, — посоветовала Валька. — Я завтра так и так собиралась к ним гости.
— Зачем?
— Да нужно Димке кое-что передать, — неопределенно сказала Валька. — Заодно и спрошу мимоходом, не нужно ли чего-нибудь. Без намека на конкретные обстоятельства.
— Да, наверное, так будет лучше, — согласилась мама. И спросила, — но с работой теперь у Сергея будут трудности?
— Я не политик, — сухо ответила Валька.
— И слава богу.
— Слава богу.
К Димке она пришла без предупреждения. Конечно, была вероятность не застать его дома, но Валька так хорошо знала привычки четвероюродного кузена, что почти не сомневалась: он будет на месте.
А вот если бы она позвонила заранее, то такой уверенности было бы значительно меньше.
Дверь открыла тетя Катя, и Валька поразилась тому, как она изменилась за прошедшие дни. Увидев девушку, Екатерина Дмитриевна не выразила ни удивления, ни легкого неодобрения — обычная термоядерная смесь, которой она встречала ее появление. Вальке даже показалось, что тетка, здороваясь с ней, никак не может оторваться от какой-то более важной для нее мысли.