— В общем, свинья свиньей, — подвел итоги муж нетерпеливо.
Екатерина Дмитриевна остановилась и пристально посмотрела на него.
— Я… этого не говорила, — ответила она медленно и сухо.
— Но ты говорила…
— Я говорила, что в комнате у него было неубрано. И халат был не выстиран. Но сам он свиньей никогда не был. Теперь я это точно знаю.
— Ладно, неважно. Так что было потом?
— Потом? Я начала его расспрашивать об отношениях с Димкой. Спросила прямо в лоб, что за игру они затеяли. Сказала, что обязательно поговорю с Евдокией, и мы все равно все выясним.
— А он?
— Он вел себя странно, — задумчиво ответила жена. — Теперь я понимаю, что ему было очень плохо. Наверное, нужно было вызвать «Скорую»… Он почти ничего не говорил. Сидел на диване, смотрел в пол… Помню, что он был очень бледным… Только мне на это было совершенно наплевать.
Екатерина Дмитриевна сделала паузу, прошлась по комнате и села в кресло.
— А потом он вдруг прервал меня, подошел к шкафу, достал шприц и ампулу. Я подумала, что он, вдобавок ко всему прочему, еще и наркоман. Так ему и сказала.
— А он?
— Он ничего. Промолчал. Попросил меня отбить горлышко у ампулы, я гордо отказалась…
И она взялась рукой за горло.
— Тогда он сам начал его ломать… Руки тряслись, и он, по-моему, немного порезался.
— Да, — тихо ответил муж. — Я читал материалы дела. Кровь на ампуле совпадала с его кровью. Из этого сделали вывод, что открыл ее он сам.
— Сам, — подтвердила жена. — Потом он долго набирал шприцем жидкость… Помню, что чуть не уронил его…
— А ты?
— А я стояла и смотрела на него. Как сейчас понимаю, очень брезгливо…
— Ты же тогда не знала, — попробовал утешить ее муж.
— Зато теперь знаю, — ответила жена, глядя перед собой остановившимся взглядом. — Все знаю. И если ты думаешь, что мне от этого легче, то ты ошибаешься.
— Ну, хорошо, это эмоции, — прервал ее муж. — Что было потом?
— Не знаю, — ответила Екатерина Дмитриевна ровным голосом.
— Как не знаешь?
— Я отвернулась. Не хотела видеть, как он себе будет укол делать. Очень уж было противно. Я отошла к окну, смотрела в него и рассказывала Андрею, что мы можем с ним сделать, учитывая его наркотические пристрастия. В общем, пугала, как могла. Говорила долго, с удовольствием…
— А он?
— А он молчал. В какой-то момент я не выдержала и обернулась.
— И? — спросил муж, затаив дыхание.
— Он лежал поперек дивана.
— Да, так его и нашли…
— Я подошла к нему, наклонилась…
Екатерина Дмитриевна тяжело задышала, вновь переживая события того страшного вечера.
— Он смотрел на меня. Губы у него были абсолютно белые. Я видела, что он хочет что-то сказать, но особенно не старалась понять. Я думала, что он, как это называется… Под кайфом.
— Ты же никогда раньше не видела…
— Не видела. Но все равно не прощу себе, что ушла. Просто повернулась и ушла. Оставила его умирать, а он пытался попросить меня о помощи…
Она закрыла лицо руками и вдруг тихо, жалобно заплакала, как плакала только маленькой девочкой, жалуясь матери на несправедливости мира. Слезы текли между длинных красивых пальцев и капали на юбку интеллигентной длины, закрывающей колени.
«Господи, когда я видел ее плачущей?» — подумал Сергей Владимирович.
И в смятении понял: никогда.
— Катя, не надо, — сказал он с фальшивым участием, потому, что не знал, как себя вести.
— Ты не виновата. Ты же не знала…
— Не утешай меня, — быстро перебила его жена и вытерла мокрое лицо ладонями. — Только не ты. Этого я точно не переживу.
— Что это значит? — оскорбился Сергей Владимирович. — Я же еще и виноват? Ты сама поехала к этому… мальчишке, хотя я просил тебя этого не делать! Ты понимаешь, что могло произойти, если бы ты оказалась замешана в эту историю? Ты понимаешь, что есть статья «За неоказание помощи»? Ты понимаешь, в каком положении я мог оказаться, благодаря твоей глупости?
— Понимаю, — снова оборвала его Екатерина Дмитриевна. — Поэтому сразу поехала в театр, чтобы рассказать тебе все как можно быстрее.
Сергей Владимирович поперхнулся.
— Ты… поехала… в театр? — повторил он с расстановкой, выигрывая время.
— Сергей, ты не горное эхо. Да, я поехала в театр. И должна была успеть как раз к антракту. Если бы действительно шел спектакль.
Сергей Владимирович молчал, не глядя ей в глаза.
— Но спектакля не было. Никакого. В этот день в Большом был выходной. Вот так.