Татьяна Беспалова
Бриллианты безымянной реки
© Беспалова Т.О., 2024
© ООО «Издательство «Вече», 2024
Пролог
Человек суетился, нарочито отставал, отдавая право первенства Клавдию Васильевичу. При этом он болтал беспрерывно. Приходилось оборачиваться – а оборачиваться, когда твоя шея в три охвата обмотана толстым шарфом поверх фетрового башлыка ох как не просто! – смотреть в хитро нащуренные глаза болтуна, вежливо кивать и прочее. Взгляда собеседник не отводил, но смотрел всегда снизу вверх, хоть рост имел немалый и размах плеч вполне крепкий, военный. Демонстрируя мастерство первостатейного холуя, он изламывал свою крупную фигуру в пояснице, чтобы перед начальством казаться росточком пониже. Сам же Клавдий Васильевич рост имел средний и телосложение скорее щуплое, чем крепкое. В силу этих причин телодвижения собеседника, несмотря на его многословия, казались Клавдию Васильевичу скорее приятными, чем наоборот.
В целом Клавдий Васильевич был несколько разочарован. Московские гидрологи толковали ему о так называемом духе таёжного товарищества. Вот уж загадочная материя! По их мнению, на крошечном клочке, отвоёванном человеком у лесотундры, аккурат возле створа будущей ГЭС коммунистическое общество уже построено. Выходит, эти занесённые снегом палатки и есть обещанный советским людям коммунистический рай? Но если это так, то товарищи Клавдия Васильевича из московского института Гидропроект – оппортунисты чистой воды. Впрочем, в нынешнем 1959 году кто станет толковать о каком-то там «оппортунизме»? Немодная нынче тема…
– Это что же, палатки? – Клавдий Васильевич поёжился, притормаживая у рядов подсвеченных изнутри довольно просторных на вид брезентовых шатров.
– В каждой имеется «буржуйка». Температура не опускается ниже двенадцати градусов по Цельсию даже в самые суровые холода.
– Но палатки же из брезента.
– Брезент материал прочный, непродуваемый. Ничем не хуже оленьих или лосиных шкур, которыми кроют свои чумы аборигены. Испокон века живут так, и ничего.
– Как вы сказали?..
Клавдий Васильевич остановился, чтобы ещё раз заглянуть в эти хитрющие глаза, в которых внезапно мелькнула какая-то непонятная искорка. Ирония? Насмешка?
– Я говорю: оленьи и лосиные шкуры.
– Вы как-то обобщили наших товарищей, живших здесь до…
Клавдий Васильевич сделал неопределённый жест рукавицей. Стоит отметить, что сама эта меховая рукавица, затейливо вышитая нитками или крашеными жилками какого-то неведомого животного, отменно хорошо грела руку и являлась первым подарком новоназначенному техноруку от подчинённого ему коллектива.
– Ах, я употребил не вполне уместное слово «аборигены» совсем не в уничижительном смысле. Согласитесь, выражение «местные жители» лишено конкретики. Все мы теперь – крещённые морозами местные жители. Который год зимуем.
Произнеся это, собеседник Клавдия Васильевича ещё более изогнулся, из-за чего сделался ещё ниже.
– Который же год зимуете?
– Мы с женой на Эрберийском створе с 1953 года.
– Первожители?
– Так точно! Нас осталось несколько человек. Остальные…
И собеседник Клавдия Васильевича в точности повторил его собственный жест, долженствовавший означать некоторую степень неопределённости или, иными словами, намёк. Клавдий Васильевич обратил внимание на его рукавицы, меховые, крытые плотным брезентом, – вещь не столько изысканная, сколько практичная.
– Который же год люди живут в палатках? Сейчас мне нужна конкретика, а не романтика, – произнёс Клавдий Васильевич с нажимом, но его собеседник уклонился от прямого ответа.
– Жизненные условия в регионе алмазодобытчиков сложны и суровы. Осваиваться людям трудно, но советский человек способен преодолеть любые трудности. Ведь это его земля. Он на ней хозяин.