Товарищ Цейхмистер молчал, шныряя острым взглядом по лицам товарищей из партсобрания. Архиерееву оставалось только созерцать его чёткий, словно с новенькой монеты, профиль. Наконец, взгляд технорука столкнулся со взглядом парторга, так велосипедист на высокой скорости налетает на незамеченный им камень. Парторг же смотрел на Клавдия Васильевича с выражением подружейной собаки. «Ну что же ты ждёшь? Стреляй!» – говорил этот взгляд. Однако на курок нажал иной стрелок.
– Хватит трепаться, ребятня! – рявкнул Архиереев. – Думаете, дальше Эрберийского створа не сошлют? Ошибаетесь. Как бы трудно ни было, всегда может стать ещё трудней.
Нестройный хор голосов зазвучал на тон ниже:
– …вот капитан нас опять пугает…
– …страшно! Ха-ха-ха…
– …говорят, в аду ещё холоднее. Туда и сошлют…
– Антисоветчина, – едва слышно, всё ещё подстрекаемый пристальным взглядом парторга, выдохнул технорук.
Архиереев отвечал громко, стараясь произносить каждый слог своей короткой речи с нарочитой внятностью:
– Антисоветчины у нас не может быть. Правда, товарищи? Вот и товарищ парторг, подтвердит. Правда, парторг у нас не освобождённый от других производственных обязанностей. Товарищ… – Архиереев указал на осоловевшего, но всё ещё отважного заместителя технорука. – Ваш, Клавдий Васильевич, заместитель, работает с двойной нагрузкой. При таких условиях разве за всем уследишь? Вот и случаются отдельные перекосы. Но, повторяю, антисоветчины у нас не может быть. Мы, советские люди, в условиях Крайнего Севера, в экстремальных условиях, готовимся строить первую в мире гидростанцию на вечной мерзлоте, чтобы обеспечить добычу алмазов электрической энергией. А добыча алмазов – это процветание нашей советской Родины. Так?
Сказал – словно бочку масла вылил на волнующуюся воду. Теперь молчание присутствующих казалось скорее умиротворённым, чем испуганным. Гидрологи и гидростроители вдруг вспомнили о еде и принялись за уничтожение её остатков с таким рвением, словно застолье было в самом начале. Клавдий Васильевич выдохнул с облегчением, горящий нехорошим задором взгляд его заместителя потух. Отбросив в сторону табурет, Архиереев поднялся, распрямился, выкатил вперёд широкую грудь.
– Таким образом, выношу вопрос об наименовании нашего посёлка на официальное голосование, – проговорил он с нажимом. – Кто за то, чтобы назвать посёлок именем ссыльного демократа-революционера Чернышевского, прошу поднять руки.
Ответом на призыв Архиереева стал лес рук, которые для порядка были пересчитаны.
– Девять человек да плюс я сам, – проговорил Архиереев. – Пока не голосовали Аграфена Поводырёва и сам товарищ Клавдий Васильевич. Кто против?
В ответ гробовая тишина и ни одной руки.
– Кто воздержался?
В ответ на этот вопрос Аграфена бойко вскинула руку вверх.
– Я голосую за Чону! – вскричала она. – Моей учёности хватит, чтобы понимать ваши проекты. Водохранилище затопит мою родину…
Гидрологи снова оживились. На этот раз объектом насмешек стала красивая эвенкийка.
– Наша родина СССР…
– Что ты знаешь о водохранилищах, повариха?
– Она медсестра…
– Она имеет в виду Камское водохранилище. Говорят, там много деревень ушло на дно вместе с кладбищами.
– Какое там! Аграфена дальше Мухтуи[1] нигде не бывала.
Архиереев обернулся к техноруку:
– Клавдий Васильевич? Товарищ Цейхмистер!
Тот сидел бледнее свежего снега, ни жив ни мёртв от непонятного смущения, но руки разомкнул – студил холодными ладонями забытую чашку с чаем.
– По-моему, это делается как-то не так, – смущенно проговорил он. – Мне никогда не доводилось руководить присвоением названий посёлкам. Возможно, за разъяснениями следует обратиться в вышестоящие инстанции? Ведь нас, товарищи, никто не уполномачивал на такие действия…
В ответ на замечание технорука вновь посыпались ироничные, а порой и саркастические комментарии:
– …капитан свое дело туго знает, товарищ технорук. Скольким лагпунктам дал название?..
– Бери выше! Колыма и Магадан – тоже дело рук капитана…
– Врёшь, братишка! Магадан товарищ Сталин придумал. В Кремле. Сам лично!..
– С Берией!
– А капитан придумал Усть-Неру…
– Эй, капитан! Выдай-ка нам одну из своих баек, как вы в Усть-Нере золотишко мыли…
– Двенадцать человек на сундук мертвеца! Ё-хо-хо!
– У Стивенсона было пятнадцать…
– А ну, тише вы, черти!
Архиереев ударил кулаком по столу и в мгновенно наступившей тишине снова обратился к техноруку: