— Как ее звали, эту русскую? — спросила она Люси.
— Виктория. А друг называл ее Вика.
«Виктория, Вика, В. А. Панина… Кто она?»
Мануэль, вернувшись с кладбища, закрылся в своем кабинете и никого не принимал. Вот уже целый час он ходил по кабинету. Несколько раз присаживался к столу и хватал телефонную трубку, тщетно пытаясь до кого-то дозвониться. Наконец, это ему удалось.
— Бернар, я звоню тебе целый час! За что я заплатил тебе деньги? Отвечай! Ты сказал, что все в порядке, а на самом деле она здесь! Ты знаешь, о ком я говорю! — он не давал вставить собеседнику ни одного слова. — Да, она была сегодня здесь! Приезжай немедленно!
Мануэль бросил на рычаг трубку и процедил сквозь зубы:
— Скотина, настоящая скотина… И почему эта старуха осталась жива? Она должна была погибнуть вместе с ним! Кто же сорвал табличку с креста и положил венок? Кто еще может знать? Может быть, это она сама? Или смогла уговорить девчонку? Как это узнать? Есть один единственный способ…
Мануэль дождался приезда Бернара.
— Ну, рассказывай, только всю правду! – приказал он с угрозой в голосе.
— Мануэль! Погоди, Мануэль! Она села в машину, и машина взорвалась! Клянусь, я все сделал как нужно!
— Ты сам видел, как она села в машину?
Бернар отвел глаза и неуверенно повторил:
— Машина взорвалась…
— Запомни, она не должна уехать! Ты знаешь, что я имею в виду. Еще неделю она будет во Франции. Можешь идти, чего ты ждешь?
— Но, Мануэль… — замялся Бернар.
— Я тебе уже заплатил, иди!
Он подождал пока Бернар выйдет из кабинета, встал и подошел к сейфу. Вынул из сейфа сверток, подумал и взял пачку купюр. Надев на лицо дежурную улыбку, Мануэль покинул клинику, сел в свою машину и, проехав почти весь город, остановился недалеко от дома, где проживала мадам Эвелина.
Развернув зеркало дальнего вида, чтобы было удобно в него смотреться, он достал из свертка парик и усы. Когда парик и усы были на своих местах, надел темные очки и повязал на шею шарф. Выждав, пока вблизи не будет прохожих, Мануэль спокойным шагом направился к дому. Весь этот маскарад был предназначен для Люси. Нанимая Люси, он объяснил, что ей придется ухаживать за его престарелой родственницей — мадам Эвелиной. Мало того, что у старушки отнялись ноги, у нее еще не все в порядке с головой. Поэтому Люси не должна обращать внимание на ее слова, никого не пускать в квартиру и никуда не звонить по просьбе мадам.
Люси была третьей по счету служанкой, и квартира тоже была третьей. Две предыдущих девушки стали задавать вопросы. Пришлось менять прислугу и заодно места жительства. До сегодняшнего дня все шло нормально. Если бы не визит этих русских. Хотя, если бы не их визит, Мануэль не узнал бы, что Виктория осталась жива, несмотря на предпринятые им меры. И, если бы не этот визит, он не поехал бы на кладбище и не увидел разбитой таблички.
Позвонив в дверь, он вызвал Люси на улицу для разговора. В коридоре разговаривать не стал, опасаясь быть услышанным. Люси, конечно, не рассказала ему, что по дороге из магазина навещала своего Поля. Но то, что мадам Эвелине стало плохо, сказала, добавив при этом:
— Пришлось дать лекарство мадам!
— Как это плохо? Ни с того ни сего?
— Она пожаловалась, что у нее закружилась голова, — соврала Люси, боясь сказать правду.
— Мадам о чем-нибудь просила?
— Нет, мадам ни о чем не просила.
Заплатив жалованье за неделю, Мануэль дал Люси деньги на продукты и попросил ее погулять, пока он поговорит со своей больной тетушкой, мадам Эвелиной.
Поднимаясь по лестнице, он вслух проговаривал то, что тщательно скрывал ото всех.
— Мадам Эвелина! Ты сама придумала себе это имя. Скоро будут готовы бумаги, и ты, Эвелина, оставшись Эвелиной, навсегда исчезнешь из моей жизни!
В тесной прихожей он снял парик, очки и отклеил усы.
Мадам Эвелина, услышав тяжелые мужские шаги, догадалась, кто пожаловал с визитом. Прикрыв глаза, она притворилась спящей.
— Проснись, Эвелина, — с издевкой в голосе, проговорил Мануэль, подходя к инвалидному креслу. — Как ты себя чувствуешь? Служанка сказала, что тебе сегодня было плохо?
— Мне все время теперь плохо, и лучше уже не будет. Уже скоро, потерпи, — открывая глаза, медленно проговаривая слова, слабым голосом, отозвалась она.
— Это ты была на кладбище сегодня?
— На кладбище? Ты бы очень обрадовался, если бы смог отправить меня туда. Хотя ты уже сделал это!