— Нюра! Нюра!
Богатырский храп сменился причмокиванием и сонным бормотанием. Наконец, проснувшись, Нюра отозвалась:
— А?!
— Нюра, кто это ходит по дому?
— Спи ужо! Нема тут никого! Домовой балует!
— Елки зеленые, Нюра! Нашла чем успокоить!
— Якие тебе елки? Спи ужо!
Услышав голос Нюры, Виктория немного успокоилась. Не выключая свет, вернулась в постель и натянула одеяло до подбородка. «Домовой? А что? Вполне!»
Нюра разбудила ее «у пять», как и обещала.
— Чаво со светом спишь?
— Вообще-то я спала с котенком, куда он делся?
Тут Виктория вспомнила свои ночные страхи.
— Что это было ночью, Нюр?
— Я ж говорю — домовой.
— И ты так спокойно говоришь об этом и не боишься?
— А чаво бояться? Ето — защитник! Дом охраняет от запечельниц да злыдней, — доходчиво объяснила Нюра. — Не плакал?
— Кто, домовой? Нет, не плакал, а половицами скрипел, да бормотал что-то!
Нюра авторитетно продолжила:
— Хорошо, а то если плачет, то предупреждает, особенно перед дорогой. А что ходил да бормотал, так ето он табак искал!
— Зачем домовому табак, он что, курит? — спросила Виктория, припоминая, оставляла она на кухне вечером сигареты или нет.
— Не знаю, курит или што, а табак любит.
— Я испугалась, когда котенок из спальни выбежал.
— Так ето он его позвал играться. Он животину всяку любит.
— А ты его хоть раз видела? — полюбопытствовала Виктория.
— Што ты, — перекрестилась Нюра, — видеть хозяина — к несчастью!
— Откуда ты все знаешь?
— Поживи с мое — не то узнаешь!
— Сколько же тебе лет?
— Да уж сорок один.
Виктория прикинула, сколько ей осталось до Нюриных лет.
— Не успею, пожалуй.
— Ключ у тебя?
Она перестала смеяться.
— Какой ключ?
— Якой? От Сониной комнаты. Хвортку закрыть надыть. Усю ночь хлопала.
«Как она услышала? Всю ночь храпела!»
— Держи, Нюра, ключ! Еще подумаешь, что я увезти его хотела! Виктория подала ключ и вдруг вспомнила сон. И голос во сне. Кто-то просил у нее ключ!
— Нюра, а ты у меня его ночью не просила? — на всякий случай спросила она.
— Не, я спала! А вот ты, полуношница, никак угомонится не могла.
Виктория хотела возмутиться такому несправедливому обвинению, но решила промолчать. Вышла и присела на порог покурить. Ежик тут же запрыгнул к ней на колени. Она потрепала его за ухо.
— Самое главное — домовой не плакал, правда, Ежик? Потом расскажешь, во что вы с ним играли! А теперь нам пора ехать!
Простившись с Нюрой, она села в машину и оглянулась на дом, мысленно говоря ему «до свиданья».
В дороге возникли небольшие проблемы. Ежик не хотел сидеть на сиденье один. Он все время норовил запрыгнуть Виктории на плечо. Может быть, она и ехала бы так, вызывая улыбки на постах ГИБДД, но при каждом движении тот выпускал когти, чтобы не свалиться. Пришлось остановиться, вытащить из корзинки съестные припасы и засунуть вместо них Ежика, привязав его шлейкой за ручку корзины. Кому бы это понравилось? Но выбора у Ежика не было.
Подъезжая к Москве, Виктория позвонила Олегу.
— Я с тобой разберусь, — пообещал Олег, — ты опоздала на двое суток.
— Ты хочешь сказать, что мой поезд уже ушел?
— Насчет твоего поезда не знаю! А мой самолет улетает через полчаса!
— Опять в командировку?
— Да, уезжаю, и меня не будет целую неделю!
— Целую неделю, — повторила Виктория.
— В первом слове ты неправильно поставила ударение!
— При чем здесь ударение? Да ну тебя, — засмеялась она, — все, поняла, при чем здесь ударение…
Ларисе Виктория позвонила уже с домашнего телефона.
— Ой, Вика! Наконец-то ты приехала! Я так соскучилась!
— По мне или по приключениям?
— А что, опять приключения?
— Конечно! Я как тот Иван Царевич, возвратилась из тридевятого царства!
— Лучше бы ты была Василисой Премудрой, — засмеялась Лариса.