— Да ты поешь сначала, — опомнилась Виктория.
Натали отодвинула тарелку.
— Потом. Что вы еще узнали?
Виктория рассказала, как Лариса нашла в телефонной книге адрес.
После этих слов Натали неожиданно остановила ее.
— Погоди! — прикрыв глаза, она назвала улицу, номер дома и квартиры.
— Так ты знала? — удивилась Виктория.
— Да! Я помню этот адрес много лет! Я хотела поехать по этому адресу сразу, но боялась разочарований!
— А теперь?
— И теперь боюсь. Я стала такая старая.
— Бабушка, ведь он старше тебя. Он еле ходит и ничего не видит!
— Так вы были у него, разговаривали?
— Мы нашли его дачу и разговаривали с его родственницей. А сам Карелин тогда был в санатории. Сейчас уже вернулся, наверное. Можно навестить его, например в воскресенье.
Перейдя после завтрака к перекуру, она заодно рассказала Натали о пожаре на даче Горских и о своем лихом прыжке на дерево. Попутно пришлось рассказать, что случилось осенью на даче Горских.
— Я решила, что будет лучше, если ты все узнаешь от меня. А то получится как испорченный телефон. Помнишь, в детстве была такая игра?
— Напомни, деточка, пожалуйста.
— Ну, это когда все садятся в круг и по очереди шепчут друг другу слова, — коротко объяснила Виктория, — я уже и сама не помню смысла. Помню, что до последнего доходит совсем не то слово, которое сказал первый. Ты отдыхай, а мне на работу пора.
Договорившись заранее со Степой, что он ее подменит на пару часов, Виктория нервничала. На работе его до сих пор не было, а мобильник не отвечал. Наконец появился долгожданный Степа, и она буквально бросилась к нему.
— Опять к стоматологу, говоришь?
— Степа, выручай!
Конечно, Степа выручил.
Виктория не сильно удивилась, увидев возле своей машины подруг.
— Договорилась со Степой?
— Договорилась, сказала, что у меня зубов, как у акулы, и все болят!
В приемной ясновидящей их встретила молодая девушка и, сверившись по журналу записей, ровно в одиннадцать проводила Викторию в комнату, где обычно происходил так называемый прием. Виктория перешагнула порог и украдкой огляделась. В небольшой комнате не было ничего, кроме стола и двух стульев. Горящие свечи на столе. Темные, плотно сдвинутые шторы на окне, и такая же штора на двери в соседнюю комнату, из которой и вышла ясновидящая Адель. Определить возраст Адель из-за полумрака было невозможно. И рассмотреть, как она выглядит, тоже.
— Садись, — еле слышным голосом предложила Адель и показала на стул. Сама села напротив и продолжила: — Смотри на пламя… расслабься…
Сколько времени Виктория сидела, глядя на колебавшееся пламя свечи, определить не смогла.
— Я бессильна, — тем же тихим, лишенным эмоций голосом, произнесла Адель. — Все закрыто. Тот, кто это сделал, сильнее меня. Иди.
Она встала и скрылась за шторой. Виктории ничего не оставалось, как подняться и выйти из комнаты.
— Сколько я должна? — поинтересовалась она у девушки-секретаря.
— Нисколько, — ответила девушка и подтвердила: — Адель сказала, что вы ничего не должны!
На выходе Лариса с Альбиной с двух сторон атаковали ее вопросами: почему так быстро, что там было?
— Минуточку, давайте сядем в машину, а то на нас все прохожие оглядываются.
В машине, выдержав паузу, Виктория сказала:
— Отвечаю по порядку: ничего не случилось, ничего не было, и денег ясновидящая с меня не взяла!
— А что она вообще делала?
— Наверное, пыталась что-то ясно увидеть. А не увидела, потому что в комнате был полумрак!
— Вика, прекрати, — возмутилась Лариса, — зря, что ли, мы все это затеяли? Расскажи хоть что-нибудь!
— Ну, зашла я в комнату. Кроме стола и стульев ничего не было. На столе — свечи зажженные. Потом зашла Адель и предложила мне сесть, расслабиться и смотреть на свечу. Что я и сделала. А потом сказала, что она ничего не видит, все закрыто.
— И все? — недоверчиво переспросила Альбина.
— Еще сказала, что тот, кто это сделал, сильнее ее.
— Вот видишь, а ты говоришь, что ничего не сказала!
— А что толку от этих слов? Она же не увидела, кто это сделал?
Адель закрылась у себя в комнате и села на стул перед зеркалом. Никто из знакомых не смог бы узнать ее в этом черном парике и с таким макияжем. Она отклеила накладные ресницы, стерла влажным ватным тампоном слой пудры, сняла парик. По плечам Адель — нет, уже не Адель, а совершенно другой женщины, с совершенно другим именем, рассыпались длинные, светлые волосы. Глядя на себя в зеркало, она произнесла:
— Столько лет и столько дорог вели меня к этой встрече, и все напрасно? Кто это сделал? Кто создал такую непробиваемую защиту? И зачем это кому-то понадобилось? Зря я не приняла ее подруг! Возможно, что-то прояснилось бы! Да, признаться, растерялась я! Ничего, завтра утром вернется Адель и все исправит!