Тви решила немного подождать.
Баров Синн понял, что в его пистолете подходят к концу заряд энергии, а также что у него нет дополнительных зарядов. Кроме того, он понимал, что надо что-то делать, и быстро. Он вручил свою душу Императору и Шестнадцати Активным и Двенадцати Пассивным Добродетелям, затем ринулся вперед и нырнул головой вперед сквозь разбитое окно комнаты Амалии Йенсен, ударился о пол и покатился по комнате с пистолетом наготове.
Комната была освещена пламенем, окутана облаком дыма. У барона защипало в глазах. Он смутно разглядел руку и оружие, высовывавшиеся из шкафа, и тремя выстрелами наобум из своего пистолета вдребезги разнес простейшего робота, пытавшегося потушить пожар.
— Кретин, — сказал барон, осознав свою ошибку. И захрипел. Комната наполнялась дымом.
Пьетро поднялся из своего убежища за подушками кушетки. Мисс Йенсен вплывала в дверь вслед за Мейстралом.
— Мисс Йенсен! — восторженно вскричал Пьетро. Он сделал шаг из укрытия, споткнулся о меч Хотвинна, все еще наполовину застрявший в опрокинутом стуле, и грохнулся на пол.
Услышав грохот, Амалия повернулась на звук:
— О! Привет, Пьетро, — сказала она.
Втискиваясь в защитный пояс и нащупывая разрывное ружье, Чанг прислушивался к грохоту и глухим ударам, раздававшимся сверку. Он поднял глаза, нахмурился, задумчиво оглядев бесчувственное тело Бикса, и решил, что прямой путь наверх, по спиральной лестнице, сопряжен с опасностью. Чанг открыл французское окно, выходившее на небольшое восточное крыльцо, и бросил взгляд вверх, на окна юге-восточней гостиной. В одном из них, похоже, была аккуратная дыра. Это явно был путь к спасению, избранный злодеями.
Чанг улыбнулся. Ей-богу, он расставил им ловушку.
Скорчившись за металлическим цветочным горшком, он убрал закрывавшие обзор папоротники, затем сконцентрировал свое внимание на окне. Личность с большим воображением могла бы подождать, пока враг не предпримет попытку бежать, а потом перехватить их одного за другим. Чанг, как мы отметили, воображением не отличался.
Когда он выстрелил, воздух зашипел.
Роман подобрал пыхтелку Хотвинна, проверил заряды и активировал ее.
— Сюда, — сказал Мейстрал, указывая на открытое окно, но, как только он собрался перепрыгнуть через подоконник, на дисплеях его маскировочного костюма предостерегающе заиграли огоньки — индикаторы невидимых разрывных разрядов, с треском летевших в окно. Мейстрал, остановился, огляделся и увидел дверь в библиотеку. Он понял, что ему уже стало надоедать выходить первым. Мейстрал показал рукой:
— ТУДА! — скомандовал он.
Тви сняла с пояса микроинформационный шарик и пустила его заглянуть за угол. Ей надо было вглядываться очень внимательно, чтобы разглядеть человека, чье присутствие выдавали только смутные, странные, искаженные очертания маскировочного костюма. Он стоял у двери в гостиную, видимо, охраняя арьергард. Остальные набились в гостиную.
Тви поразмыслила на ситуацией. В ее мозгу зазвучали драматические аккорды. Тви Бесшумная, Тви-Грабительница подкрадется к этой кучке бандитов сзади и перебьет их одного за другим! Если ей удастся все сделать правильно, они даже не узнают, что она находится у них за спиной.
Роман прервался через дверь в библиотеку, увидел под собой какое-то движение и тремя хорошо рассчитанными выстрелами из пистолета Хотвинна вдребезги разнес робота, который, по просьбе Чанга, только что появился с большим выбором пива. Ковер заполнила пена. Роман почувствовал приступ сожаления.
— Сюда, — сказал он и бросился через перила, скользя на первый этаж на антигравитаторах. Мейстрал, Амалия Йенсен и Пьетро последовали за ним.
Тви присела на корточки, привела себя в боевую готовность, затем со всей скоростью, на какую была способна, ринулась на смутно видневшуюся в дверном проеме фигуру. Первый разряд Грегора ударил мимо, а для второго уже не было времени. Тви врезалась в Грегора, вминая его в косяк. Грегор потерял дыхание и мешком осел на пол. Тви, у которой тоже из глаз сыпались искры, нащупала тело Грегора под маскировочным костюмом, нашла его шею и, предположив, что над ней где-то должна быть голова, ударила его концом парализатора. Оружие сработало, и Грегор повалился на пол.
Тви незаметно улыбнулась под своим голографическим панцирем. Дела Судьбы Империи шли уже лучше.
Сознание Хотвинна пробуждалось сквозь резкое мерцание звезд. Дюжина жалких человечков, должно быть, расположилась вокруг него с дубинками. Но с Хотвинном еще не все было кончено — он пребывал в уверенности, что изрубил в капусту по меньшей мере пятерых или шестерых, а у остальных наверняка уже не осталось сил для битвы. Он с трудом поднялся на ноги, нащупал меч, затем вытащил его из металлического стула. Ему тут же стало лучше. Где эти поганые трусы?
В коридоре кто-то в маскировочном костюме был, по-видимому, занят борьбой, а в ярком освещении библиотеки Хотвинн увидел Амалию Йенсен, все еще со связанными лодыжками, начинавшую спускаться на первый этаж.
Свет! Как только Хотвинн сумел разглядеть врага, его было уже ничем не остановить. Если бы предатели не выключили свет, с ним бы и раньше никто не справился.
С ревом Хотвинн поднял клинок и ринулся в бой.
Наконец-то действие! Смерть предателям!
Напевая, графиня Анастасия бросилась вниз по коридору в библиотеку, прижимая к груди новый отображатель, выполненный по системе Нэйна-Кулвилл, со складным пара-атакующим стволом и прицелом в стиле Тротвинна XVII. Ее песенка была проста: «Убить, убить, убить… твердость, твердость, твердость…» Но пела она на высоком Хосейли, где каждое слово было комментарием к предыдущему, и шло это от сердца. Графиня отдавалась пению всей душой. Даже великая Себастьяна не смогла бы вложить больше чувства в слова песни.