Роман и Грегор отправились выполнять задание. Мейстрал снова устроился на стуле с кусочком печенья. Внезапно он понял, что Пьетро Кихано выжидательно смотрит на него.
- Да, м-р Кихано?
- Вы собираетесь найти мисс Йенсен, а потом спасти ее?
- Я сказал, что мы РАССМОТРИМ такую ВОЗМОЖНОСТЬ, м-р Кихано. Это не совсем одно и то же.
- Но вы по крайней мере сообщите в полицию?
- Нет. Не думаю. Тогда выйдет наружу сама цель похищения. Через несколько часов на мою защиту встанет закон, но ни на кого из моих нанимателей это не распространяется. Я полагаю, вы не желаете, чтобы стало известно, что мисс Йенсен наняла меня с преступными целями?
Вид у Пьетро стал несколько бледный:
- Нет. Пожалуй, нет.
Мейстрал погрыз свое печенье. Из холла раздался голос Грегора:
- Может, уговорить лейтенанта Наварра помочь нам?
Пьетро сердито нахмурил брови - идея ему не понравилась. Мейстрал ответил:
- Полагаю, не стоит. Он обнаружит, что мисс Йенсен занимала его вчера вечером с единственной целью - выманить его из дома, чтобы я мог его ограбить.
- О!
Пьетро оживился, потом опять помрачнел:
- Что если нам не удастся выручить ее, сэр?
Мейстрал посмотрел на печенье в своих пальцах. Они больше не дрожали.
- В таком случае, м-р Кихано, - произнес он, - мне придется бросить вызов ее похитителям по очереди. И, надо надеяться, убить их. Фамильная честь, увы, не оставляет мне иного выхода, а бросить им вызов, на мой взгляд, предпочтительнее, чем кончать жизнь самоубийством и надеяться, что им станет настолько стыдно, что они отпустят мисс Йенсен. - Мейстрал бросил на Пьетро ленивый взгляд зеленых глаз: - Разве что вы захотите сами послать им вызов, конечно.
Пьетро побледнел еще больше:
- Нет, сэр. Я не... видите ли, это не моя епархия.
- Понимаю. Вряд ли можно надеяться одержать верх над противником в одном бою с помощью высшей математики. - Мейстрал покончил с печеньем и отряхнул пальцы. Затем поднялся: - Хотите позавтракать, м-р Кихано? спросил он. - По-моему, у нас тут завал еды.
- Я не голоден. - Взгляд Пьетро был устремлен в никуда. - Благодарю вас.
- Тогда я раздобуду себе что-нибудь поесть, - сказал Мейстрал. Он поднялся и направился к кухне.
Что в действительности собирался сделать Мейстрал, - это добраться до телефона и снять еще один надежный дом. Этот был безнадежно скомпрометирован. Сейчас Пьетро Кихано был на его стороне, но когда они спасут Амалию Йенсен - если спасут, - ситуация может измениться.
Замечено, что вдохновители преступлений, которым сопутствует успех, всегда просчитывают все на несколько ходов вперед.
Николь завтракала холодным цыпленком, салатом из бобов и пикулями простой пищей, которую она могла позволить себе только в одиночестве и любила гораздо больше, чем блюда изысканной и зачастую эксцентричной кухни, предписываемой ей ролью Члена Диадемы. Даже здесь пища предназначалась не только ей; поскольку предполагалось, что она скрывает в своем любовном гнездышке Мейстрала, Николь пришлось заказывать еду на двоих. Вид второй тарелки еще усиливал чувство одиночества за завтраком. Слегка подавленная, Николь медленно пила чай со льдом и лимоном и раздумывала, во что же все-таки ввязался Мейстрал.
Зазвонил телефон. Николь сделала еще глоток и подождала, пока комната сообщит ей, кто звонит.
- Графиня Анастасия, мэм, - наконец, сообщил голос. - Просит м-ра Мейстрала.
Николь удивленно обернулась. Что ж, подумала она. Развитие событий.
Николь велела подать ей голографическое зеркало со своим изображением, чтобы убедиться, что может показаться по телефону, взбила волосы и пересела на другой стул, чтобы не видно было ее еды и чтобы фон соответствовал цвету ее лица:
- Свяжите же меня с графиней, - сказала она.
Изображение графини Анастасии показывало ее чуть выше подбородка, высокомерно возвышая ее и позволяя ей смотреть на Николь с высоты своего носа. Некоторые доводили дело до крайности и являли собой прискорбное зрелище, если пренебрегали выщипыванием волосков в носу; однако графиня была более изящной, и эффект оказался слабым, но все же заметным.
- Николь, - холодно произнесла графиня. Она говорила на Хосейли. - Я просила Дрейка Мейстрала.
- Сожалею, но его здесь нет, миледи, - ответила Николь, - я с радостью передам ему от вас сообщение, если увижу.
Графиня тонко улыбнулась:
- Ах, должно быть, меня неверно информировали. Средства массовой информации, вы же понимаете.
- С сожалением вынуждена заметить, миледи, что средства массовой информации склонны выдавать за факты свои предположения.
- Да. Я испытала это на себе. Вы понимаете, что я не стала бы верить отчетам в прессе, если бы могла застать Мейстрала дома.
Николь, глядя на графиню, раздумывала, почему Мейстрал так боялся этой женщины. Несмотря на свое воспитание и внешнюю уверенность в себе, графиня казалась беззащитным, вызывавшим жалость созданием, нашедшем спасение в Деле Империи точно так же, как иные находят спасение в религии или дурацкой философии, или в теории заговоров - в отчаянном, бешеном, бессмысленном, но совершенно искреннем протесте против внутренней убежденности в собственной незначительности. Раздумывая об этом, Николь посмотрела на графиню и любезно улыбнулась.
- Я приму ваше сообщение, миледи, - сказала она, - и передам его Мейстралу, если увижу его.
Похоже, графиня рассердилась. Николь догадалась, что она решила, что Мейстрал прячется в будуаре Николь и подслушивает.
- Очень хорошо, - произнесла графиня. - Передайте ему следующее. У него есть одна вещь, которая мне нужна, и я надеюсь, что цена ему понравится.
- Я непременно передам ему это, миледи.
- Благодарю вас. - В голосе графини звучала любезность, но в глазах ее не было. - Сожалею, что побеспокоила вас, мэм.
- Отнюдь, графиня. Я всегда рада что-нибудь сделать для моих друзей. - Николь улыбалась в ответ, но в ее улыбке сквозила принужденность; это делалось с целью дать понять графине, что Николь понимает: вежливость графини - только маска. Нюансы, нюансы. Специальность Николь.
Голограмма мигнула, и графиня исчезла.
Николь позволила мышцам своего лица расслабиться. Мейстрал, подумала она с растущей тревогой. Во что же ты все-таки впутался?
7
- Сменяю тебя, - сказала сержант Тви. Она несла вверх по ступенькам поднос с едой для Амалии Йенсен. Хотвинн благодарно выключил изображение Шалуна Ронни и передал Тви голопроектор, пистолет и управление наручниками.
- Пленница вела себя спокойно, - пробурчал он. Потом, тяжело ступая, сгибая и разгибая плечи, стал спускаться вниз по ступенькам. Разыскивая, что бы такое стукнуть.
Охрана пленных. Фу. Ломать шеи было больше в его стиле.
Для такого Хосейли, как Хотвинн, работы не было. Он был ростом 169 см, а ширина его плеч составляла 70 см в поперечнике. Его верхние руки были 58 см в обхвате, а грудь - шире последней градации на приборе, которым он пытался ее измерить. На его родной планете - пограничном мире, где власть Хосейли ограничивалась недостатком ресурсов и свирепым нравом местных форм жизни, на Хотвинна смотрели с почтительным благоговением и страхом. Вполне оправданным благоговением и страхом, как привык считать Хотвинн.
Он протопал в свою комнату, стараясь наступать на лилии на ковре. Комната была обставлена в местном слюнтяйском стиле: со всякими оборочками на окнах и кровати, плюшевыми коврами, вазами с цветами, слишком мягким матрацем на кровати, менявшим форму по команде. Это был образ жизни, которого Хотвинну следовало остерегаться. Если он не будет осторожен, такая жизнь может сделать мягким его самого.
А становиться мягче у Хотвинна не было ни малейшего намерения. Он был властным отпрыском Хосейли высшей марки, из числа пионеров, своей силой и волей раздвинувших границы Империи и покорявших целые планеты, заполненные чужеземцами, стоявшими ниже Хосейли по развитию. Изнеженный Император в своем гареме думал, что эти победы происходили по мановению его руки. Чушь! Это сделали личности, такие, как Хотвинн, и притом - самым лучшим и эффективным способом: проламывая головы.