– Отлично, – говорю я. – Пошли.
Я и четверо моих телохранителей выходим из моей кабаны, откуда я глядел за приключениями Чипа по видео, и быстро идем к номеру Чипа. Двое телохранителей входят в открытую дверь первыми.
– Стой на месте, ковбой, – говорю я. – Поговорить надо.
Чип резко оборачивается, на его лице то выражение, которое я называю «муками совести». Он глядит на моих телохранителей, которые подходят к нему.
– Что это у тебя там в коробке? – спрашиваю я. Судя по всему, он собирается отчаянно сопротивляться.
– Драться нет смысла, – спешно добавляю я. – Поскольку видеозапись уже отправлена на сервер в Новой Зеландии.
И это чистая правда. Я и мои телохранители залезли в номер Чипа сегодня, расставили видеокамеры, а потом разбросали вещи, предположив, что он сам приведет нас к самой ценной – длинной коробке под диванчиком, которую мы, конечно же, обнаружили в ходе наших поисков.
Телохранители мои, должен заметить, похоже – настоящие разбойники, пусть и в приличных тропических костюмах. Наверное, они бы вполне согласились утопить Чипа в море, если бы я им сказал.
Один из них забирает коробку из бесчувственных пальцев Чипа. Я гляжу на нее, сделав суровое клингонское лицо.
– Что ты хочешь? – с каменным лицом спрашивает Чип.
– Давай выйдем и поговорим.
Подальше от записывающих устройств.
Телохранители обыскивают Чипа на предмет оружия, а затем мы идем к бассейну, где я и Чип садимся за стол из кованого железа. Солнце отблескивает на воде, пахнет хлоркой. Один из телохранителей поворачивает красно-желтый зонтик над столом, чтобы мы были в тени, а затем телохранители уходят за пределы слышимости.
Я смотрю на Чипа со все тем же клингонским выражением лица.
– Давай начнем беседу с того, что ты идиот, – начинаю я.
– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь, – отвечает он.
– О’кей, – говорю я. – Давай убедимся в том, что мы говорим об одном. Поскольку из того, что мне известно, я делаю вывод, что ты прибыл сюда, чтобы убить Осли Рамиреса, но промахнулся и убил кинозвезду. Что принесло этим съемкам ненужную известность и помешало тебе завершить операцию, так что ты решил поиграть в гольф. Но ты сделал это в Мексике, где полицейским даже не надо открывать эту коробку и находить на винтовке твои отпечатки пальцев. Они просто выбьют из тебя признание и бросят в тюрьму, где ты, скорее всего, не выживешь, поскольку там полно убийц, подвизавшихся в картелях, которые тебя насмерть замучают только ради того, чтобы твои вопли послушать.
Повисает напряженная тишина, а затем Чип находит в себе силы, чтобы задать вопрос.
– И зачем бы мне убивать этого Осли Рамиреса?
Я вздыхаю.
– По поручению «Портер-Беккер Фармасьютикэлз», где явно решили, что открытия Осли представляют угрозу самому их существованию. Я проглядел данные – за последний год они получили выручку в 49 миллиардов и чистую прибыль в 6,3 миллиарда. Вряд ли они смирятся с тем, что люди смогут сами делать себе лекарства, у себя в подвале.
Я презрительно усмехаюсь.
– Они, кстати, тоже идиоты.
Чип молча глядит на меня. Я достаю из кармана кусок бумаги. Совершенно идентичный тому, который я пару дней назад дал Хуану.
– Если ты не хочешь, чтобы твоя винтовка попала в ПФМ заодно с отредактированной копией видео, я хочу, чтобы на этот счет перевели 50 миллионов долларов. К завтрашнему дню. И еще 50 миллионов каждый год, до самой смерти Осли, в качестве гарантии того, что Осли Рамирес не возобновит свои исследования.
Он глядит на меня. Его губы шевелятся, но он не произносит ни слова. Слов у него нет.
– Для такого, как ты или я, это кажется большой цифрой, – говорю я. – Но, имея чистую прибыль в 6,3 миллиарда, это не так уж много. Не говоря уже о том, что они избегут расследований, дурной славы и коллапса своих акций на бирже. А также тюрьмы для всех, кто в этом замешан.
Я откидываюсь на спинку стула, размышляя.
– Конечно же, твои начальники могут решить, что теперь им умнее всего просто убить тебя. Так что я бы посоветовал тебе не выходить из номера и сидеть под охраной, пока не переведут деньги, – говорю я и улыбаюсь. – Поскольку я ни капли не доверяю ни тебе, ни твоей компании, доказательства будут спрятаны, и их автоматически обнародуют, если со мной что-то плохое случится.
Я встаю. Телохранители смотрят на меня. Чип не говорит ни слова.
– Возможно, теперь тебе лучше найти телефон или что-то вроде, – говорю я.