Перевозить в дом было особенно нечего, Лера уже все в него купила. Вплоть до зубных щеток, кастрюль, гуталина. С тетей Верой чуть инфаркт не случился. Она, конечно, понимала, что Лера где-то работает, добывая деньги. И Павел Александрович целыми днями где-то пропадал. Она чувствовала, что-то творится, затевается, но представить себе ТАКОЕ не могла.
— И я здесь буду жить? Как царица? Ой, только бы не возгордиться! И домработница у нас будет? Да я же приказывать не умею. Мне легче самой все сделать. Ну, вы и дали, ну дали стране угля — много и не мелкого… — Тетя Вера схватилась за сердце, поглаживая, массируя грудь.
— Тетя Вер, ты у меня скоро с маникюром и педикюром ходить будешь, — счастливо, смеялась Лера. — Все старые халаты сожгу. Чулки твои бумажные выброшу. Почему не носишь бразильские туфли, что я тебе купила?
— Для похорон берегу, — отмахнулась бывшая проводница.
— Не-е-ет, милая моя, живя в таком доме, ты должна ему соответствовать.
— Ладно-ладно. Я клубничку посажу. Игорь утром встанет, хвать ягодку и в рот. Морковку с капустой. Вон там петрушку с укропом. А подальше свеколку с репкой.
— Да ты что! Теть Вер! С ума сошла? Я тебе дам свеколку с репкой! Газонная трава здесь расти будет. А под балконом розарий. И все! Все! Ты поняла? Я тебе все куплю на рынке. А ты будешь в креслице сидеть и Игорю сказки рассказывать.
— Что я тебе, Арина Родионовна, что ли? Надо же, и петрушку посадить не дает! Сама тогда сказочницей будешь! — обиделась тетя Вера.
Лера поняла, что перегнула палку, и пошла на попятный.
— Ладно-ладно. Зелень, так и быть, за домом посади. Чтобы только видно не было. А больше ничего. Ты пойди в подвал, посмотри, какой здоровый! Там у тебя и картошка, и свекла храниться будут. Мне же не тяжело. На рынке прямо мешками всего куплю и привезу. Да мне тебя жалко! Ты же всю свою жизнь пахала, хоть на старости отдохни.
— Богачка какая стала! — продолжала ворчать тетя Вера. — Забыла время, как черной корки у тебя в доме не было? У меня побиралась, как церковная мышь: «Теть Вер, у тебя ничего пожевать нет?» А? Забыла? А тут земля пропадать будет…
— Делай, что хочешь… — устало закончила разговор Лера. — Хочешь как лучше, а получается как всегда.
Они начали жить в новом доме. В нем можно было потеряться. Игорь был единственным, кто своими маленькими ножками облазил и исходил его вдоль и поперек. Какую там тете Вере морковку сажать!.. Ей бы не потерять мальчишку. Сердилась она ужасно.
— Живите сами в своем домище!.. Что же это такое — мальчонку два часа найти не могу!
— Ты в подвале смотрела? — интересовался Павел Александрович.
— Смотрела.
— А на мансарде?
— Смотрела, смотрела. Купи, Паш, мне наручники, я его к батарее прикую.
— А в бассейне?
— Чего спрашивать, первым делом туда помчалась.
— А в бане?
— Ой! Точно, в бане не смотрела, — спохватилась та и бежала проверять.
Игорь сладко спал на деревянной лавке в аромате лесных трав, собранных им вместе с любимой бабушкой.
У Павла Александровича появилась идея. Наконец-то он сможет воплотить в жизнь мечту своего детства. Голуби! Как это было давно, его детство!.. Он помнил, как, задрав голову, в потертой тюбетейке, следил за полетом чудесных созданий природы. Владельцем голубятни был участковый милиционер, который, окружая себя мальчишками, проводил работу по профилактике детской преступности. В выгоревших, синих тренировочных штанах, сидел он на второй ступеньке, ведущей на голубятню, и словно читал лекцию облепившим его мальчишкам:
— Голубей человек приручил с незапамятных времен. Впоследствии размножаясь, они дали множество разнообразных пород. Подобно многим другим животным, они обладают способностью ориентирования в пространстве. Голубь, привыкший к месту своего жительства, будучи завезен на большое расстояние от дома, при первой возможности возвращается к своему гнезду.
Этой его способностью пользовались люди во все времена, и на Востоке, и в Европе. Голубиная почта служила для военных и политических целей. Депеши, написанные на тонких кусочках бумаги или микропленке, вкладывались в обрезок пера, который привязывался к хвосту голубя. При осаде Парижа в 1870 году голубей увозили на воздушных шарах и отпускали с депешами. Птица обычно летит по прямому направлению, на высоте сто — сто пятьдесят метров, перелетает моря и высокие горы со скоростью около семидесяти километров в час. Голубиная почта потеряла свое значение с появлением телеграфа, телефона, радиосвязи. Но я их люблю. Поэтому и называюсь любителем. Люблю за красоту формы, полета, да и просто они мне нравятся. У них такие умильные и смешные головки. Ведь правда?