— Да ты что, пугаешь меня, что ли? — с изумлением глянул на гостя Павел Александрович. — Катись-ка ты отсюда! Да поскорее! И сам сбывай свои камни. Я после всех твоих речей умываю руки.
— Угомонись, Паша. Я тебе еще партию привез, — сказал Феофан Феофанович, вынимая из нагрудного кармана сверточек, обмотанный носовым платком. — Смотри, какие красивые, лучше тех, прежних. Последние. — Он высыпал камни на ладонь и стал их перекатывать, любуясь игрой света. — Они от меня уходят, а мне жалко. Как будто свою кровь на донорском пункте сдаю. Прям Гобсек какой-то. «Зеленые» меня не греют. Нет в них красоты. Бумага и есть бумага.
— Ты мне сказки не рассказывай. Раз я трутень, уходи! Давай, давай! — рассерженно ворчал Павел Александрович, стоя в дверном проеме.
— Прости, Паша. Погорячился, — пошел тот на попятную. — Не трутень ты, простой советский человек. Рабочий, можно сказать, — бормотал в растерянности гость, вероятно, не ожидая такого поворота событий.
— Катись, катись! А то как бы я тебе в морду не дал.
Феофан Феофанович суетливо схватил свою кепочку, потом снова положил ее на диван.
— Паша! Ну не хулигань! Тебе же без меня таких денег вовек не заработать. Давай по-хорошему — мне сорок пять, тебе пятьдесят пять? — Он умоляюще посмотрел на угрюмо молчавшего Павла Александровича.
— Так и быть. Добавляю тебе пять процентов, и катись колбаской.
— Что, всего тридцать пять? Не-е-е, Паш! Как же ты не боишься, что когда я других реализаторов искать буду, то сам засвечусь и тебя засвечу? Давай хоть сорок…
— Ладно. По рукам. Но больше я переигрывать не буду. И за камнями твоими в чужую квартиру не полезу. Как договорились, так и будет. Камни твои — реализация моя.
— Хорошо! Хорошо! Но ты все равно подумай, как лучше камни из квартиры выковырить. У тебя же голова светлая, не в пример моей.
— Подумаю. А теперь давай трогай. Я тебе трутня вовек не забуду!
— Прости, Паша! Погорячился! Не со зла. Так, в пылу. Черт за язык дернул. Прости, милый.
— Давай, давай! У меня дел по горло, — сказал Павел Александрович, открывая входную дверь.
— Не любишь ты меня, Паша. Не любишь. Вот сколько лет друг друга знаем, а не любишь. Мне вон Лера твоя рыбалку обещала, обед домашний…
— Кто обещал, с того и спрашивай. Ну, бывай. Я тебе через недельку позвоню, — сказал он, с облегчением закрывая за непрошеным гостем дверь.
Глава 10
После годичного перерыва решено было Игоря снова возить в детский сад. Пора было и к школе готовиться! А что может дать ребенку пожилая, с семиклассным образованием, хотя и безумно любящая его женщина? Лера стала по утрам развозить народ в присутственные места: Игоря в детский сад, Сашу к ближайшему метро, ну и, естественно, саму себя доставлять на работу.
С появлением Саши ей стало намного спокойнее. Иногда, правда, она просыпалась посередине ночи, тихо вставала, чтобы не разбудить его, подходила к окну и, вглядывалась в ночную мглу, пыталась что-то рассмотреть или услышать, до боли напрягая слух. Но вокруг стояла тишь, лишь лаяли где-то вдалеке, видно, в поселке у станции, собаки да проносились по скоростной трассе редкие машины. Порывом ветра заметало в открытое окно листья, и от ночного холодного воздуха перехватывало дыхание. Электрошок лежал под подушкой, но уверенности он ей не придавал.
«Где же Стас? Паразит! Вот нужны будут деньги — явишься! Обещал же пистолет… И где? Забыл, наверное, обо мне. А может, просто не достал. Напомнить о себе, что ли? Ложись-ка, Лерка, спать, утро вечера мудренее». — И она легла, стараясь не скрипеть пружинами, уставясь в потолок, с беспокойством рассматривая колеблющиеся тени от веток на стенах, похожие на пытающиеся ее схватить руки.
Стас появился раньше, чем пришел срок платежа. Он вежливо постучал и после приглашения вошел в кабинет.
— Ждала? — спросил он, расстегивая «молнию» кожаной куртки.
— Ждала, — радостно заулыбалась Лера.
Ей действительно было приятно снова увидеть этого нагловатого парня.
— Соскучилась даже!
— От тебя дождешься!.. Как жизнь? Ночные страхи не мучают? Визитеры больше не появлялись?
— Пока нет. Но знаешь, не проходит чувство тревоги. Вот, скажем, с вами, бандитами, все понятно и ясно. А тут… Кто? Зачем? Это больше всего беспокоит. — Лера вспомнила последнюю страшную ночь. И снова стало ей нехорошо и муторно. Она стала ломать пальцы, ожидая услышать неприятный хруст.