«Видимо, бросали якорь с веревкой и по ней уже поднимались наверх, — медленно доходила до ее сознания истина. — Как же я раньше не посмотрела? Ну что за кретинка? Наверное, нужно кому-то рассказать, ведь молчанием я подвергаю всех опасности. Саше? Нет… Саше нельзя. У него сложилось какое-то романтическое отношение к дому, ко всем нам. Он ни о чем меня не расспрашивает, ничем не интересуется: откуда, мол, такие хоромы, Маруська, антикварная обстановка. Для него это данность. Он, вероятно, даже не подозревает, что именно я смогла заработать деньги на этот дом. Может быть, думает, получила в наследство? Может, мой отец партбоссом был?.. С кем же поделиться? Кроме Павла Александровича, довериться больше некому. Хоть и жалко старика, что-то у него в последнее время сердце пошаливает. Его бы надо поберечь. Что я без него делать стану?»
Но она все-таки рассказала тому о странной слежке, ночном и дневном визитах, недоумении, в котором она пребывала. Павел Александрович не на шутку встревожился.
— Лер! Тут вот еще какая штука. Ведь я свои деньги почти не тратил, ты же знаешь. Они все здесь. В доме. Если со мной что случится — они твои. Там много. Мне столько не нужно. Я пока тебе не скажу, где спрятал. Для нашей же безопасности. Мало ли что, вдруг пытать будут. Знай одно: они в доме, и они ваши с Игорем. Ты, голубка моя, Саше про деньги не рассказывай. Откуда у тебя взялись деньги на дом… ну и прочее. А спросит… скажи, наследство от родителей. Драгоценности прабабкины продала. Мол, прабабка была фрейлиной императрицы. Ну, наври что-нибудь. — Он еще больше разнервничался, начал почесывать лысину, потом положил руки на стол и внимательно стал рассматривать синие набухшие вены на тыльных сторонах ладоней.
— Да пропади они пропадом, эти деньги! Но ведь нас же из-за них убить могут! Чего, скажите вы мне, этой твари от нас надо? Понять бы. И ведь все по-тихому… Может, он и не два раза здесь был, а все десять. Может, он что и взял, да мы внимания не обратили. А я-то, старый пень, расслабился… Может, это Феофан бузит? Может, это кто из моих?
— Из каких твоих? — изумилась Лера. — Ты же абсолютно один. Ты мне сам рассказывал.
— Мои, — хмыкнул кум, — это те, с кем я в зоне сидел. Может, кто меня и встретил случайно, а теперь следит. За мной, ну и, естественно, за тобой, мы же вместе живем. А я ничего и не чую. Совсем старый стал. Напрочь нюх у старого волка отшибло. Лер! Я понял, что нас спасет! Овчарка! Специально обученная овчарка. Забор у нас крепкий, не убежит. Только надо подросшего брать. Обученного. Нет у нас времени на его воспитание. Надо в питомнике поискать или у ментов. Чтобы злая была, но команды слушалась. У тебя таких связей нет?
— Нет, — напрягла память Лера. — Вроде нет, но я поспрашиваю. Узнаю. Ты очень-то не волнуйся, как-нибудь выкрутимся.
Павел Александрович покачал головой и обреченно вздохнул:
— Выкрутимся, оптимистка ты моя. Молодая потому что. А у меня, наверное, силенок поубавилось, вот и видится все в черном свете. Ладно. Пора и на боковую.
Лера вернулась в кабинет. Полистала телефонную книжку.
«Собака… Да. Вероятно, это выход. Да где же взять-то такую? Взрослую? Обученную? — У ее знакомых таких проблем с охраной не было. Одни были почти нищими, другие сверх богатыми. Нищим охранять было нечего, а у богатых была личная охрана. Лера тоже могла себе позволить нанять охранника, и даже не одного. Но мысль, что в ее доме будет постоянно находиться посторонний человек, приводила ее в ярость. Не мыслилось, чтобы в доме был чужой. Он будет везде ходить, высматривать, задавать некорректные вопросы, хоть и для ее же блага. Нет. Мой дом — моя крепость. Чужие здесь не ходят, — с раздражением думала она. — Кроме Стаса, и позвонить-то некому. — Лера, с укоризной глядя на себя в зеркало, покачала головой. — Тоже мне, сделала из бандита палочку-выручалочку. Вот же черт! Я становлюсь зависимой от него. Расплачиваться чем буду? Натурой? Нет! Мне, кроме Саши, никто не нужен. Голова моя бедовая. Вечно что-то случается. Ладно. Позвоню на авось. Может, пронесет?»
Она набрала номер телефона, указанного на визитке, и попросила передать, чтобы Стас ей перезвонил. Лера не ложилась спать часов до двух ночи. Бродила по дому словно привидение, с мобильником в кармане кружевного халата — все ждала звонка. И только под утро, когда она, уютно устроившись на Сашиной руке, уже засыпала, раздался звонок. Она включила зеленую кнопку и прошептала в микрофон: «Подожди, я сейчас». Потом в ночной рубашке вышла на балкон и, дрожа от холода, стала объяснять Стасу ситуацию. Стас от услышанного сначала затих, затем словно осатанел и стал на нее орать, что, мол, она дура набитая, что давно нужно было ребят по кустам рассадить — пусть присмотрятся, что она не слушает ничьих советов, а теперь пусть сама расхлебывает… Так он орал на нее минут десять, а потом бросил трубку.