Открывая плечом стеклянные двери гостиницы, Бонд услышал, как Эрни Курео говорил швейцару:
— Какой-то сумасшедший англичанин. Нанял меня за 50 долларов в день. Неплохо, правда?
Дверь захлопнулась за его спиной, и прохладный воздух нежным поцелуем приветствовал его в сверкающем дворце человека по имени Серафимо Спэнг.
16. Тиара
Бонд пообедал в «Солнечном зале» рядом с большим бассейном в виде огромной почки (табличка у бассейна сообщала, что спасателем здесь работает Бобби Билбо, и что вода в бассейне меняется ежедневно) и, увидев, что лишь около 1 % посетителей годились для ношения купальников, медленно вышел на улицу, прошел двадцать ярдов по выжженному солнцем газону, отделявшему его корпус от главного, разделся догола и свалился в кровать.
Отель «Тиара» состоял из шести зданий с названиями драгоценных камней. Номер, где проживал Бонд находился на первом этаже Бирюзового корпуса. Интерьер был весь исполнен в светло-голубых тонах с отделкой из темно-синего и белого цветов. Это был очень удобный номер, обставленный дорогой, современной и изысканной мебелью из серебристого дерева, напоминавшего березу. Рядом с кроватью находилось радио, а сбоку от широкого окна стоял небольшой телевизор. За окном был расположен небольшой закрытый дворик для завтрака. Было очень тихо, даже кондиционер с терморегулятором работал бесшумно и Бонд сразу заснул.
Он проспал четыре часа. За это время спрятанный в тумбочке у кровати магнитофон записал четыре часа гробовой тишины, погубив на это сотни метров пленки.
В семь часов он проснулся. Магнитофон зафиксировал, что он поднял трубку телефона, попросил госпожу Тиффани Кейс и после паузы попросил передать, что звонил господин Джеймс Бонд, и положил трубку. Дальше были записаны шаги Бонда по комнате, шипение воды в душе, в и семь тридцать — шум захлопнувшейся двери и щелчок — Бонд вышел и закрыл дверь.
Через полчаса микрофон услышал стук в дверь, а спустя некоторое время — шум открывающейся двери. В номер вошел мужчина, одетый в форму дежурного. В руках у него была корзина с фруктами и запиской: «Добро пожаловать в наш отель. Администрация». Он быстро подошел к тумбочке рядом с кроватью, открутил два винтика, снял с кассеты тончайшую пленку, заменил ее новой, поставил корзину с фруктами на столик, вышел и закрыл дверь.
В течение нескольких часов после ухода дежурного магнитофон старательно записывал тишину.
Бонд сел у длинного бара «Тиары» и, потягивая водку с мартини, профессиональным взглядом окидывал большой игорный зал.
Он сразу обратил внимание на своеобразие архитектурного стиля, который, по всей видимости, был изобретен в Лас-Вегасе и который можно было бы назвать школой «Позолоченной мышеловки». Главная цель ее заключалась в том, чтобы всех клиентов-мышей направлять в центральную игорную ловушку, независимо от того, хотят они сыру или нет.
Войти сюда можно было или с улицы или же из холла гостиницы, через бассейн. Через какой-бы вход вы не вошли и чтобы вы ни собирались делать — купить ли в киоске газеты или сигареты, сходить ли в бар или пообедать в одном из двух ресторанов, постричься или позаниматься в гимнастическом зале, или даже просто зайти в туалет — вы все равно обязательно пройдете мимо игральных автоматов и игорных столиков. И как только вы оказались в этой ловушке из щелкающих автоматов, среди которых время от времени раздается пьянящий серебристых звон падающих монет или же громкий возглас девушки-крупье, объявляющей «Очко» — то вы пропали. В толпе возбужденных игроков, сидящих за тремя огромными карточными столиками, среди манящего жужжания двух рулеток, и звона серебряных долларов, скользящих по зеленому сукну столиков для игры в «Блэк-джек», только стальная мышь могла бы удержаться и не попытаться отгрызть лакомый кусочек от этого сыра.
Но, — подумал Бонд, — чтобы клюнуть на такой прогорклый сыр нужно быть уж очень глупой мышью. Мышеловка была задумана грубо, вульгарно и так и бросалась в глаза, а шум игральных автоматов своей механической уродливостью бил по мозгам. Он напоминал грохот двигателей старого несмазанного и нечищенного сухогруза, который после списания медленно шел к берегу, чтобы превратиться в металлолом.
У автоматов стояли люди и дергали ручки автоматов с таким видом, словно само это занятие им было противно. И, едва увидев в стеклянном окошечке свою судьбу, они не дожидаясь, пока колеса остановятся, запускали в автомат очередную монету и поднимали правую руку, которая уже точно знала что делать, Бум-трам-зинь. Бум-трам-дзинь.