— Мистер Лондон?
Я вскинул голову. Через перила перегнулась седоволосая миссис Глендоуэр. На ее лице отражалось недоумение.
— Стреляли, не так ли? Или мне послышалось?
Я уже выпрямился, постарался изобразить недоумение.
— Скорее всего, вы слышали хлопок в глушителе проезжающего автомобиля.
— Меня так напугал этот грохот, мистер Лондон.
Я вымученно улыбнулся.
— Не только вас, миссис Глендоуэр. Я от неожиданности споткнулся и чуть не упал. Последнее время я стал что-то очень уж нервный.
Миссис Глендоуэр такое объяснение вполне устроило. Она довольно улыбнулась, и ее голова исчезла.
Я зашел к себе в квартиру, глотнул коньяк, вернулся в подъезд и посмотрел на дырку в стене. Мысленно прочертил траекторию пули и понял, что стрелявший не собирался меня убивать. Потому промахнулся как минимум на пять футов. И причина крылась не в том, что он был никудышный стрелок. Просто меня предупреждали. Мужчина со скрипучим голосом напоминал о своем существовании.
Я нашел на кухне банку с замазкой, замуровал пулю, подождал, пока замазка засохнет, потом закрасил пятно краской. По цвету она чуть отличалась, но я сомневался, чтобы у кого-либо возникло желание приглядеться к стенам моего подъезда. Покончив с этим, я прошел в квартиру и уселся в любимое кресло.
Уравнение получалось со многими неизвестными. X — убийца, скрипучий голос в телефонной трубке. Он убил женщину, обыскал квартиру и убежал. Потом пришел Джек, увидел труп и тоже убежал. За ним явился кто-то еще, навел порядок, раздел женщину и убежал. Наконец, прибыл я, унес труп… и вот к чему это привело. Но общая картина не складывалась. Точно так же, как не складывается алгебраическое уравнение, пока не найдены все неизвестные. И пока я не мог ничего предпринять, не знал, с чего начать. Да, в стене у моей двери застряла пуля, но вытаскивать ее не имело смысла. Зачем она мне? Какая разница, какого она калибра, 32-го или 38-го? Что это изменит? Калибр мне бы ничего не сказал. Так что, к черту пулю.
Я взял с полки книгу, снова сел. Прочитал три страницы, а потом поднял голову, потому что до меня дошло, что я не помню ни слова. Поставил книгу на полку, снова налил себе коньяк. Никаких идей не возникало. Только увяз я по самое горло. Джек-то вышел из игры: я об этом позаботился, взяв на себя роль героя-спасителя. Негодяй, который пустил пулю в голову Шейлы, знал, кто я и где живу, а я даже представить себе не мог, кто он такой. А еще он вбил себе в голову, что я прихватил из квартиры некую вещь, на которую он положил глаз. И, соответственно, должен продать сей предмет ему. Я бы и продал. Да только не было у меня того, что он хотел заполучить. Я даже не знал, о чем идет речь.
Короче, в передрягу попал я. Джек, аки ангел, остался в незапятнанной белой тоге, мог возвратиться к жене, то есть к моей сестре, мог сделать вид, что все у него в порядке, что он как бы и не грешил.
Я поставил пластинку на проигрыватель, попытался вслушаться в музыку. Достал из бумажника фотографию Шейлы Кейн, которую дал мне Джек. Длинные золотистые волосы собраны в конский хвост. Голова чуть закинута назад, глаза сверкают. Она смеялась. Даже в толстом свитере под горло и широкой юбке смотрелась Шейла как королева красоты. Я смотрел на фотографию и вспоминал, что говорил о ней Джек. Пытался представить себе, что это была за женщина, сопоставлял фотографию с его словами. Действительно, личность получалась интересная. Бедная Шейла, подумал я. Бедная, бедная Шейла.
— Бедный Эд.
Я взглянул на Мэдди Парсон. Мы сидели за столиком на двоих и она, сияя, улыбалась мне поверх второго стакана «дайкири».
— Бедный Эд, — повторила она. — Ты же не знал, что я так раскручу тебя. Обед обойдется тебе как минимум в двадцать долларов.
— Твоя компания того стоит.
Мы сидели в «Макгроу» на 45-й улице, неподалеку от Третьей авеню. Некоторые женщины предпочитают французскую кухню. Другие посещают исключительно модные заведения; независимо от того, что и как там готовят. Третьи обожают экзотические рестораны, в которых даже официанты не знают, что скрывается за тем или иным названием блюда в меню. Но есть и такие, их, правда, единицы, которым нравится внушительных размеров бифштекс с кровью, поданный с большущей картофелиной, сваренной в мундире. Мэдди Парсон принадлежала к последним, потому-то мы и подались в «Макгроу».
Можно сказать, что «Макгроу» специализируется на бифштексах. С тем же успехом можно назвать Большой Каньон дырой в земле. Это правда, но далеко не вся правда. «Макгроу» — это явление.
Витрина на 45-й улице открывается в ледник, где висят и лежат на льду аппетитные куски мяса. Обеденный зал — мечта американца XIX столетия: стены, забранные панелями из темного дуба, темно-красный ковер на полу, массивные кожаные кресла. Меню нет. Вам надо лишь сказать седовласому официанту, какой вы желаете бифштекс и чем будете его запивать. Если вы не заказываете бифштекс с кровью, официант огорчается. Мы не разочаровали пожилого джентльмена.