Потому что на столике лежал светло-коричневый кожаный брифкейс, который я видел впервые в жизни.
Я подошел к полке, плеснул коньяк в стакан, выпил и обернулся. Брифкейс лежал на прежнем месте.
Один из журналов несколько лет тому назад вел рубрику, которая называлась: «Что не так в этой картине?» И действительно, репродукция, помещенная в журнале, отличалась от оригинала лишь одной деталью: Мона Лиза не улыбалась, а хмурилась, у мужчины было две левых руки, на лице отсутствовали брови. Так что внимательный читатель без труда решал этот ребус.
И тут я легко ответил на вопрос журнальной рубрики. Брифкейс никак не вписывался в интерьер моей квартиры. Его тут быть не могло, а он преспокойно лежал на кофейном столике. Ирония судьбы. Я положил столько сил, чтобы таки убедить Армина в том, что брифкейса у меня нет и никогда не было, и на тебе! В голову даже закралась мысль о том, что он все время был в квартире, и Кора выгребла его из какого-нибудь дальнего угла. Но мысль эта не выдерживала никакой критики. Брифкейс кто-то принес, пока я находился у Мэдди. Кто-то сделал мне подарок. Но почему?
В тот момент я не собирался искать. Шагнул к двери, запер ее на замок и задвижку. Взял с кофейного столика брифкейс, сел в кресло, покрутил в руках, словно ребенок, получивший рождественский подарок и гадающий, что скрывается под блестящей оберткой, тряхнул его. Внутри ничего не задребезжало.
Брифкейс произвел на меня впечатление. Кожа высшего качества, сработан опытными руками. Судя по всему, сделали его в Англии. Лучшие брифкейсы, продающиеся в Соединенных Штатах, привозили оттуда. Мне не оставалось ничего другого, как открыть его. Я и открыл. Внутри оказалось длинное письмо, отпечатанное на простом белом листке. Без даты, подписи и обратного адреса. Начиналось оно, как обычное деловое послание, словами: «Уважаемый господин!» Далее следовали инструкции. В брифкейсе вроде бы лежали и два ключа. Один — от ячейки камеры хранения на Центральном терминале в Буффало, штат Нью-Йорк. В ячейке стоял маленький сейф, который открывался вторым ключом. В сейфе лежал еще один ключ, от ячейки камеры хранения одной из станций подземки в Торонто. В этой ячейке и хранились драгоценности Вольштейна.
Неизвестный, написавший письмо, извинялся за столь сложный путь, который вел к драгоценностям, и выражал надежду, что читатель поймет, почему приняты такие меры предосторожности. Использование двух ячеек и одного сейфа приводило к тому, что человек, каким-то образом заполучивший одни ключи, без инструкций до драгоценностей не доберется. Если кто-то взломает ячейку в Буффало, его добычей станет ключ, открывающий неизвестно что. Конечно, тот, кто случайно взломал бы ячейку в Торонто, мог считаться везунчиком: ему доставались драгоценности. Но в принципе без этих инструкций найти в Торонто нужную ячейку не представлялось возможным.
Мне пришлось прочитать письмо три раза, прежде чем я разобрался, какой ключ что открывал и когда, что и как надо делать. А разобравшись, не мог не восхититься предусмотрительностью автора письма. Без внимания не осталась ни одна мелочь. Письмо решало и еще одну немаловажную задачу: пока тот, кому оно предназначалось, выполнял изложенные в нем указания, воры могли беспрепятственно покинуть город.
Но желаемого результата не получилось. Воры с тем же успехом могли положить в брифкейс драгоценности. Баннистер сумел отправить их всех на дно реки, возможно, за исключением Армина, и вернул деньги.
Итак, брифкейс все-таки попал ко мне. Далее, согласно уговору, следовало передать его Питеру Армину, получив за труды пять тысяч долларов. Но что-то меня удерживало. Пока. Я сказал Мэдди правду — в первую очередь меня интересовал убийца, и я не хотел ломать голову над тем, кто такой Армин и какое он имел отношение к драгоценностям. Но брифкейс мог мне пригодиться. Я бы использовал его как живца, с тем, чтобы поймать на него убийцу. В конце концов, подумал я, ничего не изменится, если я обменяю брифкейс на деньги не сегодня, а через пару дней, и с уважением взглянул на него. Передо мной лежала мина, которая могла взорваться в любую минуту. Я решил ее обезвредить.
Прочитал письмо-инструкцию. Четвертый раз подряд. На этот раз практически все заучил наизусть. Собственно, заучивать пришлось самую малость. Пару номеров ячеек камер хранения. Когда они намертво отпечатались у меня в памяти, я нашел лист писчей бумаги, вставил в каретку портативной пишущей машинки и слово в слово отпечатал письмо, заменив лишь номера ячеек. После чего порвал настоящее письмо на мелкие кусочки и спустил их в унитаз. Чем-то я напоминал себе персонаж из плохонького фильма Митчама.