Прежде чем туман окончательно окутал все вокруг, Брионн заметил слева в теле скалы трещину, бросился туда и стал карабкаться по ней наверх, стараясь не шуметь. Каждый шаг вызывал у него сильную одышку. Легкие саднило от нехватки воздуха и, пройдя всего несколько футов, он вынужден был остановиться, прислониться к камням и передохнуть.
Они были где-то впереди него. Может, тот, в которого он стрелял, шел последним и немного отстал. И сколько их там?
С трудом вскарабкавшись на плоскую вершину скалы, он затаился, напряженно прислушиваясь. Тот, в кого он стрелял, явно шел в какое-то определенное место там, наверху. Значит ли это, что Алларды там? Если да, тогда они знают, что он рядом. И врасплох их не захватишь.
А, впрочем, почему? Вряд ли они предполагают, что кто-то нападет на них в одиночку. Скорее они ждут, что он теперь будет отлеживаться и попытается отстреливать их по одному... либо броситься за подмогой.
Но подмоги ждать неоткуда.
Отдышавшись, Брионн перезарядил винтовку. Потом встал и быстро, бесшумно пошел по плоской вершине скалы. Где-то впереди он услышал приглушенный звук, шорох, затем наступила тишина. Может, кто-то идет впереди в ту же сторону? Постояв минуту, он пошел дальше, держа винтовку наготове.
Уступ скалы, по которому он передвигался, был мокрым и скользким, но мокасины позволяли Брионну перемещаться по мокрой поверхности уверенно и почти бесшумно. Тяжелые тучи сгущались с каждой минутой. Теперь в любую сторону видно было лишь на несколько шагов.
Он испытывал жуткое и фантастическое чувство, чувство затерянности в каком-то незнакомом туманном мире. На каждом шагу подстерегали либо пропасть, либо враг. Пройдя несколько футов, Брионн остановился, прислушался... И опять услышал какие-то шорохи.
Кто-то двигался по этому же уступу.
Кто или что? Человек? Пума? Медведь-гризли? Встреча с любым из них сулила схватку, схватку не на жизнь, а на смерть.
Однако пума на такие высоты забредает нечасто, здесь лишь орлы летают среди одиноких вершин, а в скалах бродят только снежные бараны-толстороги. Здесь, если не считать редких бурь, царит безмолвие, лишь изредка нарушаемое шумом падающего камня, шуршанием осыпи и треском ледника.
Стало тихо. Тучи укутали гору намного ниже того места, где находился Брионн, и здесь царили пронизывающие холод и сырость.
Что с их поклажей? Тепло ли одет Мэт? Мальчик он крепкий, но эта сырость и холод, на такой высоте...
И вновь он услышал слабый звук, похожий на шарканье грубой обуви по камням. Он на секунду замер, сжал винтовку, готовый стрелять в любую сторону.
Двигаясь дальше, он обнаружил, что выступ заканчивается каменным каскадом, исчезавшим внизу в тумане. Далеко ли он тянется, этот каскад? Он опять замер, вслушиваясь. В густом тумане все звуки искажены и нельзя точно сказать, откуда они доносятся.
Брионн стоял у самой кромки обрыва и смотрел вниз. Он знал, что камни загремят, если он шагнет на осыпь, и выдадут его тем, кто внизу или сбоку. Надо идти в обход.
Справа скала обрывается... там бездонная пропасть и больше ничего. И он повернул налево, пошел осторожно, ступая мягко, по-кошачьи, прислушиваясь к каждому звуку.
Он был на охоте, не доверяя другим, был начеку, и что-то в нем переменилось. Его переполняло какое-то первобытное чувство. Он присел на корточки, привалившись к камню. Это был гладкий камень, и только в том месте, где его изрезал медленно сползавший ледник, на нем были канавки шириной с палец.
Брионну показалось, что он опять слышит тот шорох, тот самый шаркающий звук - или это ветер? Он выжидал и при этом думал, что вокруг него враги, все вокруг враги, а друзей только двое - эта девушка и сын. Он опять услышал звук, и теперь представил себе, как кто-то подползает к нему, и его так и подмывало выстрелить... но лишь глупец станет стрелять, не видя куда.
В миле отсюда возле родника, скрючившись, лежал в одиночестве Коттон Аллард, тупо уставившись в пустую кофейную чашку. Он знал, что его люди ждут решения, и он не знал, что сказать. Никогда в жизни он не испытывал более сильного желания убить человека - как теперь по отношению к Джеймсу Брионну.
Он ненавидел Брионна, потому что тот выследил его брата, он ненавидел его, потому что у него был такой дом в Вирджинии, и такая женщина, которая так спокойно ждала... Тогда, в ту ночь. Эта женщина не шла у него из головы, его мучило ее спокойствие. Его терзало, что она взяла верх над ним. Она убила одного из его людей, едва не попала в него, а затем хладнокровно выстрелила в себя, прежде чем он успел прикоснуться к ней.
Он заметил презрение в ее глазах, и память об этом жила в нем.
Если бы он смог покончить с ее мужем и мальчишкой, может быть, тогда он почувствовал бы себя победителем. Он опять заглянул в пустую чашку, грубо выругался и налил еще. Кофе горчил.
Наконец заговорил Тьюми:
- Что будем делать, Коттон? Сидеть здесь сложа руки? Пока он там, в горах. И остальные тоже. А этого белобрысого ковбоя, по-моему, я прикончил.
- По-твоему! - Коттон пожирал его глазами. - Ковбой, про которого ты говоришь, - Дат Маури. Такие не так легко подыхают... Меня интересует, где Тарди? Он же не какой-то жалкий фермер, уж кто-кто, а он-то стрелять мастак.
- Наверно, ждет пока туман рассеется, - неуверенно предположил Хоффман. - Ему не найти нас в таком тумане.
Коттон посмотрел на него:
- А ты уверен, что это Брионн в тебя стрелял? Может, Маури?
Хоффман выглядел обеспокоенным. Он хотел ответить точно, но боялся ошибиться.
- По-моему, это был Брионн. Я не очень хорошо его рассмотрел.
Коттон Аллард выплеснул остатки кофе в костер и поднялся.
- Значит, мы не знаем. Может, он жив. а может, убит.
- Если мы схватим женщину, - неожиданно предложил Пибоди, - женщину и мальчишку, тогда ему придется выйти к нам. Кроме того, это чертовски приятно - иметь женщину под боком.
Коттон ничего не ответил. Его знобило. Его трясло от холода и сырости, кажется, с тех самых пор, как он поднялся на гору, но это был какой-то внутренний холод - а может... страх?
Этот вопрос разозлил его. Он ударил бы всякого, кто осмелился бы произнести его вслух.
Нет, не страх. Просто эти проклятые места, все вместе... и воспоминания о той женщине. Она теперь неуязвима. Она мертва, ее нет. Но только она существует, потому что живет у него в памяти, и он все еще может видеть ее, как сидит она там, смотрит на него так спокойно-спокойно, смотрит на незваных гостей, вломившихся в ее тихий ухоженный дом.
Ни разу не повысила она голос, ни разу не признала их никем иным, только незваными гостями... по крайней мере, ему так показалось.
- Так вот, слушайте. - сказал Коттон. В голосе его звучала жестокость и, что случалось нечасто, излишняя категоричность. - Они разделились. Может, мы пристрелили обоих, а может, только одного... У нас их лошади, а без лошадей им деваться некуда. Просто подождем, пока туман рассеется, а тогда они у нас в руках.
- Коттон, - осмелился высказать предположение Хоффман, - это не туман. Это тучи. Мы высоко в горах. И мне кажется, это грозовые тучи.
- Ну и что? - спросил Пибоди.
- Ты когда-нибудь бывал так высоко в горах в грозу? Или, скажем, в пургу? Я бы посоветовал...
- Твоего совета никто не спрашивал, - злобно оборвал его Коттон.
Пибоди взглянул на брата, прошел к своим одеялам, лег и отвернулся к скале. Коттон был в дурном расположении духа, а Пибоди знал по собственному опыту, каких гадостей его брат может наделать в таком состоянии.
А теперь было еще хуже. С тех самых пор, как они сожгли этот дом. Можно подумать, что ему впервой убивать женщин!
Тьюли подбросил хворосту в костер и подошел к краю ложбины послушать. Не нравятся ему эти горы. Он предпочел бы быть там, внизу, среди деревьев всего лишь сотней-другой ярдов ниже. А еще его мучило подозрение, что Хоффман прав насчет этих туч.