Лайм не довёл её до конца, возбуждённую и плохо соображающую, подтолкнул к постели, стал крутить, устанавливая в непонятную позу. Саманта хотела встать на четвереньки, прогнуться и подставиться, даже если будет больно. Но Лайм усадил Сэмми на колени и сам прогнул перед ней спину. Задница у него была удивительно крепкая. Накачанная. И белая, словно сливочная. Смазанный анус казался коричневой звёздочкой с мягкими краями. Очень хотелось засунуть туда пальцы и потрогать, но ещё сильнее хотелось насадить его на свой член.
За спиной Саманты сел Брис и уверенно направил её руки на белые ягодицы. Словно знал её желания и преодолел смущение.
– Сожми, – велел он хрипло и погрузил свой палец Лайму в дырку.
У Саманты ноги дрожали, от возбуждения тело казалось слабым и непослушным. Но Брис помог приподняться и направил её член. От первого проникновения она вскрикнула, никто её ещё не касался так. Брис уверенно держал, словно делал это сто раз на дню, и тело Саманты отвечало с наслаждением. Анус плотно обхватил головку, мягко затянул внутрь, словно проглотил, внутри оказалось неожиданно туго, даже немного болезненно. Лайм словно пытался сдавить её член плотными мышцами, но при этом стонал так пошло, что сомнений не осталось – ему это в кайф. Брис за спиной пыхтел, дышал загнанно, явно желая оказаться на её месте, но Саманта не собиралась упускать свой шанс.
– Умница, – шепнул Брис, ловя темп, он тёрся своим членом Саманте о спину, но не входил, а руки уверенно ласкали грудь. Он целовал ей плечи и нетерпеливо стонал, ему тоже очень хотелось.
Поэтому Саманта не стала противиться, почувствовав его пальцы у своего ануса, наоборот, расставила ноги и позволила ему себя ласкать. На удивление боли совсем не было, Брис налил кучу смазки и осторожно разрабатывал мышцы пальцами, очень долго гладил внутри сначала одним, а потом и двумя. Делал это местами спешно, но невероятно приятно. Саманта сама стала насаживаться и при этом продолжала входить в Лайма. Возбуждение как чувство полёта, полное освобождение от прошлых страхов и неудач. Прежде она не испытывала столь ярких и пылающих эмоций. Когда никто не говорит как можно и нельзя, когда удовольствие сильнее предрассудков. И парни рядом с ней не будут смеяться, потому что она не такая.
Потому что Саманта совсем не девушка.
Она не позволяла себе вольностей, зажатая сексуальность просыпалась взрывом. Слезами, перетянутыми мышцами, криком или стоном, и спермой на чужих ягодицах.
Хотелось свалиться без памяти, распластаться на осквернённой постели и не переживать ни о чём. Отдаться без остатка, позволить использовать как вздумается и чувствовать себя грязной, затраханной, но хоть немного нужной.
Саманта повисла на негнущихся ногах, выпала из Лайма и с трудом дышала от переполняющих мыслей. Она плакала, смеялась, прятала лицо между его лопатками и вздрагивала от чувственных и очень нужных прикосновений Бриса. Он мог бы взять её сейчас, почти обессиленную, полностью открытую и готовую, но вместо этого просто ласкал, продолжая дарить удовольствие.
– Хорошо тебе? – Лайм развернулся, уложил себе на грудь и теперь гладил липкой ладонью по волосам.
– Очень! – Саманта вытерла слёзы, размазала тушь по пальцам, ей хотелось сбежать, чтобы умыться, но не было никаких сил.
– Она такая заводная, – со смешком заметил Лайм и провёл ей по пояснице приятно, по-собственнически, словно забирал Саманту из внешнего отвратительного мира в свой, где теперь останутся только они вдвоём.
– Я тоже заводной, – прогудел недовольно Брис. – Хочешь проверить, кто тут резвый?
Его тяжёлая ладонь оперлась Саманте на спину, пальцы последний раз огладили простату и покинули тело. Саманта хотела сказать, что ей надо время перевести дух, немного подготовиться. Но Брис не стал её напрягать, вошёл в растянутого Лайма, эта откровенная близость двух парней окончательно расставила все точки. Саманта вскинула голову, посмотрела, как Брис двигается в Лайме, и тот довольно морщит брови и приоткрывает рот, и без разрешения ткнулась ему членом в губы.
– Да, моя вкусная девочка, – рассмеялся он, облизывая ей головку, – отодрала мою задницу, а теперь всякую дрянь мне в рот суёт!
– Я помоюсь, – смутилась она.
– Потом помоемся. Вместе, я не брезгливый. – Лайм распахнул глаза и посмотрел на неё так, что мурашки пошли по спине, а затем лизнул широко и нагло, притянул к себе бёдра.