Спустя два утомительных месяца работы с Матьи Робером им поручили съёмку коллекции нижнего белья. Саманта знала, как спрятать член, но без одежды чувствовала себя крайне неловко. Перед фотосессией почти двадцать минут она висела на телефоне с Брисом, выслушивала его слова поддержки и успокаивалась. Необычная особенность Саманты упоминалась в личном деле, неполный переход при смене пола ни разу не помешал работе. Поэтому она переборола страхи и уверенно переоделась.
Тонкое кружево неприятно давило на кожу, казалось, бельё разъедает её, пытается выжечь неправильные части тела. Если бы Брис и Лайм увидели сейчас Саманту, это было бы иначе, приятнее и, возможно, даже возбуждающе. Но перед чужими людьми голова начинала кружиться и подкатывала тошнота.
Она с огромным трудом взобралась на подиум, скинула тонкий пеньюар, готовясь к показу. Рядом с ней были ещё две девушки, намного более спокойные и уверенные, но любой бы отметил, что Саманта на их фоне выглядела ярче. Красивее. Матьи окончательно выбил почву из-под ног. Только взглянув на них, он стал ругаться и гонять несчастных моделей, и очень быстро обнаружил, что Саманта не та, за кого себя выдаёт.
– Так наша очаровательная Саманта, оказывается, фрик! – его грубые слова приморозили к месту. – Ну чего застыла, пройдись, как тебя учили! – Матьи Робер яростно махнул на неё рукой. – Шевелись, двигайся!
Саманта нашла в себе силы выпрямить спину и пройти вперёд мимо камеры, невольно поворачиваясь к ней боком и прикрываясь. Но Матьи выскочил на подиум и развернул к объективу, она вскрикнула от его резкого движения, и это разозлило фотографа ещё сильнее.
– Твои ухажёры хоть в курсе? Они видели твой мелкий стручок?
– Как вы смеете, – прошептала она, с трудом подбирая слова.
– Может, у тебя между ног не только член? – Он с силой схватил за промежность, пальцы бесстыже прошлись между бёдрами, ощупывая, осматривая, проверяя. Выискивая то, чего там и быть не могло. – Или вы в жопу долбитесь? Может, и ты их нагибаешь?
Саманта уже не слушала, она спрыгнула с подиума и рванула на выход, чуть не подвернув ногу на высоких каблуках. В спину продолжали нестись отвратительные слова, ломая с таким трудом восстановленное самолюбие. Наверное, она слишком размякла от общения с Брисом и Лаймом, эти двое любили, единственные во всём мире принимали её неправильность, и она зачем-то перетянула эти отношения на остальных. Но люди не видели в ней человека. Она просто уродец, над которым можно только смеяться.
Этот вечный страх с самого детства, непонимание окружающих, недоверие к себе. Насмешки и упрёки, мать словно инопланетянин и прячущие голову в песок учителя. Ей никто не объяснял, как живут с таким телом, не учил принимать себя и слушать свои желания. Она не имела желаний, только страхи и соблазн посмотреть на другую жизнь, взглянуть одним глазком, чтобы снова разочароваться в своей. Саманта никогда не понимала, как это происходит с нормальными людьми, в её жизни не хватало места нормальности, и лишь два странных парня, зачем-то связавшие с ней несколько лет, помогали держаться на плаву. Она набрала номер Бриса на автомате, больше никто не стал бы слушать, ей не с кем было поговорить. Он ещё не успел принять звонок, а Саманта, захлёбываясь в своём отчаянии, стала выплёскивать страхи и боль. С криком, с раздавленной душой. С разорванными до хрипоты лёгкими.
Этой ночью Сэмми приютил маленький кафетерий недалеко от центральной площади, на вывеске значилось, что работают они до последнего клиента, но, видимо, это был рекламный ход. Саманта, перенервничав, задремала на столе, и официант, сонно смахивая тряпкой невидимые крошки, попросил её на выход. Она оставила пару купюр за доставленное беспокойство и оказалась на улице как раз в тот момент, когда знакомая машина Лайма припарковалась рядом со входом.
Брис выбрался с водительского сиденья, чуть потянулся, разминая затёкшие мышцы, и рванул к ней, хватая так нужно, но так бестактно. На мгновение Саманта расслабилась, повисла на его плече, чувствуя облегчение, но за спиной звякнул колокольчик двери, официант вышел забрать уличный мусор и Саманта резко отпрянула.