– Что случилось, Сэмми? – Брис продолжал тянуть к себе, но Саманта не могла этого позволить.
– Не надо, на нас смотрят.
– И что? Я хочу обнимать тебя, ты моя девушка!
– Я не девушка, – не выдержала она, и слёзы снова хлынул из глаз, – я урод, неправильная и вам нельзя со мной встречаться!
– И любить тебя нельзя? – мрачно добавил он.
– Нет! – Саманта сорвалась на крик и чуть не грохнулась на асфальт, ноги не держали, собственная жизнь казалась ошибкой и мучить собой других было неправильно. Некрасиво. Отвратительно.
Из машины выбрался Лайм, видно дремал на заднем сиденье, пока Брис полночи ехал через всю страну. Вдвоём парни запихали Саманту в авто и, сев с двух сторон, мягко успокаивали. Только у них так получалось тёплыми словами заставить почувствовать, что она нужна, что она нормальная и любима именно такой, какая есть. От их слов хотелось снова реветь, теперь от облегчения и благодарности, прижиматься к их рукам, подставляться под поцелуи. Постепенно они вытянули из неё причину истерики. Брис хмурился, писал кому-то сообщения, Лайм снова целовал и уверял, что идиотов на свете хватает, но Саманте от их болтовни хуже не станет. Хотелось ему верить, очень хотелось, но Саманта не знала другой жизни. Её маленький мир всегда был к ней жесток и вряд ли это могут исправить два студента, пусть даже без их любви Саманта не желала жить.
Её вернули домой, Брис договорился с одним из преподавателей, чтобы Саманте помогли закрыть контракт без потерь, возвращаться на работу она отказалась категорически. Парни остались до конца недели, но в воскресенье снова уехали, хотя Брис обещал приезжать как можно чаще. И приезжал. Каждые выходные, чтобы вывести в кино в соседнем городе или сводить в ресторан. Саманте было стыдно, что он тратит всю свою стипендию на её развлечения, но он не позволял спорить. Обещал, что в будущем заработает так много, чтобы Саманта никогда ни в чём не нуждалась, она улыбалась в ответ, говорила, что верит, но оставшись одна, смотря в окно, как знакомый автомобиль покидает двор их дома, она каждый раз думала, что он больше никогда не вернётся.
4. Лайм и билет в новую жизнь
Лайм часто фантазировал о крупных накачанных мужиках с гигантскими елдаками, которые отымеют его во все дыры. Фантазии – всё, что он мог себе позволить в их захолустье, потому что у них даже вшивого стрип-клуба не было. А если отец и вывозил в город – не оставлял без внимания. Не то что мужика, девочку не давал закадрить.
Хоть у него и не было сексуального опыта, Лайм чётко понимал, что он гей. Ему нравились парни, и втихаря от родителей он подрабатывал на стримах. Его семья жила неплохо, дед разводил овец и несколько огромных полей приносили стабильный доход, отец отучился на ветеринара и сам ухаживал за скотом. Они продавали шерсть и мясо под собственным именем, и хотя их бренд вряд ли бы вышел за пределы О-де-Франс, на жизнь им хватало. В отличие от большинства своих сверстников, Лайм мог похвастаться красивым домом. У него имелась отдельная спальня и мансарда, куда можно было пригласить гостей, а ещё отец подарил авто.
Лайм считал, что хорош собой. По крайней мере так уверяли местные девчонки, толпой ухлёстывающие за смазливым мажором. Но Лайм запал на новичка и не придумал ничего лучшего, как начать с ним дружить. Брис выделялся тонкими чертами лица, светлыми мягкими волосами и льдистыми глазами, отлично подчёркивающими его скупые эмоции и общую отстранённость. Брис был холодным, неприступным и этим притягивал как магнит. А ещё он втюрился в транса Сэма и не верил, что эта хорошенькая девочка на самом деле костлявый пацан. Лайма Сэм особо не привлекал, они учились вместе с детского сада, тот был забитым, длинным не по годам, тощим и вечно зарёванным. Выходец из бедной семьи, мать подрабатывала на ферме в соседней деревне, а старшие братья Сэма приторговывали травкой и вертелись у пирса, попрошайничая у рыбаков. А Брис переехал в их деревушку и пришёл в лицей, когда Саманта из забитого тощего мальчишки превратилась в очаровательную скромную девушку. Загадочным образом Саманта отрастила грудь и шикарную шевелюру, лицо приобрело нежные тона и черты, а фигура обрела талию и покатые бёдра. Лайм мало обращал внимание на преображение, но когда понял, что новичок, на которого сам имел виды, по полной вляпался в неприметного транса, то посмотрел на Саманту под другим углом.
Она стала красоткой. И мысли о том, что под платьем у неё есть член, не покидали голову и сводили с ума.