В Лионе погода теплее, но с Альп южный ветер приносил изморозь и сухой воздух. Лайм с наслаждением влился в мир театра и искусства. Общался со студентами, посещал выставки и премьеры, крутился рядом со знаменитостями, курил травку и баловался дорогими коктейлями. Весёлая жизнь богатой молодёжи лежала перед ним как на блюдечке. Но Брис ютился в соседнем общежитии и временами без спроса появлялся на пороге со вкусом страсти на губах и глазами цвета Северного моря. Не позволял забывать о том счастливом и важном, что осталось где-то в далёкой глубинке, они мчались через всю страну пару раз в месяц в гости к Саманте, и сердце рвалось, когда приходило время уезжать.
Есть вещи, которые перерастаешь, оставляешь в прошлом и выкидываешь как пустую оболочку. Из жизни Лайма исчезла овечья ферма и ворчливый отец с наставлениями о правильных семейных ценностях. Но Брис и Саманта вросли в него ещё крепче, и даже на отвязных вечеринках Лайм продолжал думать только о них. Звонил в любое время, говорил о себе и новой жизни, и слушал закодированный сигнал родного голоса, отправленного через сотни миль.
Хрупкий мир рухнул из-за очередного урода. Брис внезапно появился у Лайма в общежитии, требуя ключи от машины, и кое-как объяснил в пути, что Саманту домогался её фотограф. Перемешивая мат, злость и стаканчики с кофе на редких остановках, они за ночь из Лиона добрались до северо-западного побережья. Брис провёл за рулём почти восемь часов, и когда Саманту снова окатила истерика, нервно трясся, обещая раздавить этого ублюдка, уничтожить его карьеру и вообще засадить. Учитывая, что за два года обучения на юридическом Брис обзавёлся полезными связями, Лайм не сомневался, что Матьи Робер не останется безнаказанным.
Он отобрал у Бриса ключи и сел за руль, отвёз их в знакомую деревушку к уже ставшему родным дому Саманты, где им всегда была рада улыбчивая, но недалёкая мамаша. С годами она не менялась, но, наверное, это им только на руку.
Саманту и Бриса пришлось уложить спать, оба словно маленькие дети вцепились в друг друга и уснули в обнимку, вызывая щемящие чувства в груди и странную обиду на неправильный мир, неправильную любовь и даже немного на Саманту, потому что она, тоже «неправильная», была очень важна и нужна, но совсем не умела самостоятельно справляться с трудностями. Брис, жёсткий и холодный внешне, оказался хрупким и ломким, а Саманта – пугливая как воробушек, закрытая от всего мира и чувствительная к любому слову. Им так нужен был кто-то, способный скрепить их, срастить вместе. Лайм забрался к ним на узкую постель, на которой Саманта спала ещё в детстве и где они провели столько незабываемых и удивительных ночей. Прижался к обоим, выдыхая на пушистый затылок Саманты, и тихо пообещал им:
– Я придумаю, как всё сделать правильным. Как всё склеить.
В Лион они вернулись только к понедельнику, Саманта вроде отошла от переживаний, но напрочь отказалась возвращаться к работе моделью. Мать пообещала пристроить дочь в местный ресторан, там требовались официантки. Зарплата мизерная, а посетители – рыбаки и пахари. Бесперспективно. Уехать с ними Саманта тоже отказалась, большой город вводил её в ступор и на все предложения она отчаянно крутила головой. Оставляли её с тяжёлым сердцем, а вернувшись в общагу, Брис не пошёл к себе, а утащил Лайма в хостел, после нервной встряски нужно было поговорить и выпустить пар. Потрахаться без нежностей, на грани насилия, чтобы потом, загнанно дыша, цепляться друг за друга и чувствовать, что не один.
– С каждый разом всё сложнее её оставлять, – признался Лайм.
– Она такая красивая, невероятно женственная и нежная, если бы я не знал, никогда бы не поверил, что она родилась мальчиком.
– Она родилась не мальчиком, а девушкой с необычным телом!
– Ты понял, о чём я, – Брис тяжело вздохнул. – Я её заберу!
– Куда? В дом к сёстрам и к твоей неадекватной матери?
Брис нервно дёрнул губой, но возражать не стал. Мать после развода поехала крышей, увлеклась гаданиями и народной медициной. Они жили на алименты и дедово наследство. Но от былой роскоши прошлой жизни у Бриса не осталось ничего.
– Можно попробовать выбить место в семейном корпусе…