«Она наживка. Вот и все, - подтверждаю я, продолжая сеанс.
* * *
В течение следующего часа я выбиваю десять тонн дерьма из боксерской груши, пробегаю 10 километров и толкаю тяжести, пока снова не почувствую себя самим собой. Я беру полотенце и вытираю мокрую грудь, пока мои люди возвращаются в пентхаус. Когда я добираюсь до своей спальни, я слышу шум душа и улыбаюсь про себя, прохожу в ванную и вхожу в заполненное паром пространство. Но каким бы туманным ни был воздух, я все равно ее вижу. Бля, я ее вижу.
Я просто почувствовал это не из-за моего дыхания. Просто мой пульс пытался вернуться в норму после огромной тренировки. Но я должен признать, что тело, которое сейчас находится под струями, - это что-то вроде видения. Мокрое. Твердое. Я опираюсь плечом на дверной косяк и смотрю, как она проводит руками по мокрым волосам. Ее длинные волны скрывают синяк, но не те милые ямочки у основания позвоночника. По одному с каждой стороны. Идеально ровно. Мой взгляд скользит вниз по ее задорной маленькой заднице к ее ногам - ногам, которые, блядь, остаются на ногах. Ее лицо направлено на брызги, глаза закрыты. Она слегка поворачивается, обнажая темные соски, мягкие под теплой водой. И она напевает. Она напевает, как будто может быть счастлива. С каждой минутой она очаровывает меня все больше.
Протянув руку вперед, она выключает душ и продолжает выжимать излишки воды со своих волос, перетягивая их через плечо. Трудно подавить желание потребовать, чтобы она стерла с экрана все капли воды, чтобы улучшить мой обзор.
Она меня видит. Перестает гудеть. Я ожидаю, что она бросится за полотенцем и укроется. Она этого не делает. Она слишком отвлечена. Я смотрю на свою мокрую грудь и ухмыляюсь про себя. Кажется, я не единственный, кто увлечен.
Оттолкнувшись от дверного косяка, я беру полотенце с настенного обогревателя у душа и брожу к туалетному столику, упираясь в него задницей.
Она выходит из душа и смотрит на меня смело и невозмутимо. И она просто стоит там. Мокрая и голая. Я не тороплюсь, провожу взглядом по каждому сантиметру ее высокого стройного тела. Она ухожена, небольшая прядь волос между ее бедер представляет собой идеальную темную полоску. Я не ожидал ничего меньшего. Снаружи она совершенна, но я чувствую, что внутри она разбита. Все это прикрытие, точно так же, как она и перед Адамсом. Она молода, красива. Неудивительно, что она не может контролировать себя рядом со мной. Я резко контрастирую с тем лысеющим мужчиной средних лет, с которым она сейчас трахается.
После долгого времени, когда она пристально смотрела на меня, подчеркивая свою точку зрения, она смотрит на стопку полотенец в пределах ее досягаемости. Она могла схватить любого из них, но не стала. Она собирается доказать еще одно. Ее изящные ступни скользят по мраморному полу ко мне, неся ее изящное тело так элегантно, как я и ожидал, и мой член пульсирует с каждым ее шагом, пока она не останавливается передо мной. Она не берет в мои руки полотенце. Она ждет, что я прикрою ее. Я держу лицо прямым и лишенным веселья, которое чувствую. Она чертовски ненавидит меня и сразу же желает меня. Хорошо.
Затем она облизывает губы, и мой член дёргается за моими шортами, как будто его ударило током. «Повернись», - приказываю я, и она поворачивается, немного приподняв руки и подперев подбородок плечом, чтобы посмотреть на меня. Я закутываю ее в полотенце и прижимаюсь грудью к ее спине, касаясь ее плеча зубами, вдыхая. «Ты пахнешь мной». Она использовала мой гель для тела, и, к черту меня, если он не пахнет от нее великолепно.
«У меня здесь ничего нет, поэтому мне пришлось одолжить твое». Она напряжена, хотя изо всех сил старается не быть в напряжении. И затем, насколько это возможно нахально, она слегка покачивает бедрами, прижимая свою задницу к моему паху. Я шиплю, не в силах остановить это.
"Спасибо." Она отрывается от меня и уходит, и в момент чистой долбаной слабости я хватаюсь за раковину и говорю своим своенравным членом, дыша сквозь него. Черт побери, если бы кто-нибудь мог читать мои мысли прямо сейчас. Холодный, безжалостный убийца под влиянием маленькой женщины. Откуда, черт возьми, она взялась?