Домовладельцы другой группы, одетые в черные блузы, сохранившиеся доселе в одежде извозчиков и пахарей, разбивались на группы из пяти человек — старосты и четырех ассистентов — служивших представителями сельских общин. Если считать собрания графств прямыми потомками древнейших собраний английского народа, то начало парламентского представительства будет справедливо относить к числу древнейших учреждений. Но к переустройству Великого совета это начало применялось очень медленно и постепенно. О приближении перемен свидетельствовал уже в конце царствования Иоанна вызов от каждого графства «четырех рассудительных рыцарей». В борьбе, происходившей при Генрихе III, обе стороны ощущали необходимость в поддержке областей, поэтому и король, и бароны приглашали рыцарей из каждого графства «для совещания об общем деле королевства»». Без сомнения, с той же целью Симон Монфор предписал грамотами выбор рыцарей в каждом графстве для знаменитого парламента 1265 года.
Нечто подобное постоянному участию в собраниях началось с восшествия на престол Эдуарда I, но прошло много времени, прежде чем на рыцарей перестали смотреть как на простых областных депутатов для распределения налогов и допустили их к участию в общих делах Великого совета. Статут «О покупателях», например, был проведен раньше, чем могли явиться приглашенные рыцари. Их участие в совещательной деятельности парламента, а также правильное и постоянное присутствие в нем начались только с парламента 1295 года. К этому времени в их конституционном положении произошла еще более важная перемена — распространение избирательных прав на массу фригольдеров.
Право заседать в Великом совете принадлежало, как мы видели, только классу мелких баронов, да и из них право представительства имели теоретически только рыцари. Однако необходимость выборов в собрании графства исключала всякое ограничение состава избирателей. Собрание состояло из всей массы фригольдеров, и ни один шериф не мог отличить голос крестьянина от голоса барона. Поэтому с первого появления рыцари считались не просто представителями баронов, а рыцарями графств, и этот незаметный переворот допустил к участию в управлении королевством всю массу сельских фригольдеров.
Финансовые затруднения короны привели к еще более значительной перемене — к допуску в Великий совет представителей городов. Присутствие рыцарей от каждого графства было признанием древнего права, но относительно депутатов городов нельзя было сослаться ни на какое право присутствия или участия в национальных «совете и согласии». С другой стороны, быстрое обогащение делало их с каждым днем все более важными субъектами национального налогообложения. Города давно уже освободились от всякого платежа пошлин или оброков королю как высшему владельцу земли, на которой они в большинстве случаев вырастали, — освободились через покупку так называемой «городской аренды», другими словами, через обращение неопределенных оброков в известную сумму, которая распределялась между всей массой горожан их собственными выборными и ежегодно уплачивалась королю.
Юридически король сохранял только принадлежавшее всякому крупному собственнику право — взимать с лиц, живущих на его земле, налог, известный как «добровольный сбор», всякий раз, когда бароны Великого совета давали субсидию на национальные нужды. Но стремление воспользоваться растущим богатством торгового класса оказалось сильнее юридических ограничений, и, стало быть, Генрих III и его сын присвоили себе право произвольного обложения даже Лондона без соглашения с Советом. Правда, горожане могли отказаться от внесения требуемого королевскими чиновниками «добровольного сбора», но приостановка их рыночных или торговых привилегий в конце концов приводила их к покорности. Однако каждый из этих «добровольных сборов» приходилось вымогать после долгих споров между городом и чиновниками казначейства, и если городам приходилось мириться с тем, что они считали вымогательством, то уловками и задержками они могли вообще принуждать корону к уступкам и снижению ее первоначальных требований. Поэтому те же самые финансовые основания, как и в случае с графствами, побуждали желать присутствия в Великом совете и представителей городов; но впервые нарушил старое конституционное предание гениальный Монфор, решившийся вызвать в парламент 1265 года по два депутата от каждого города. Однако прошло много времени, прежде чем политическая идея великого патриота воплотилась в жизнь.