Со своей стороны они задавали вопросы относительно нашей формы: означала ли штабная кокарда на фуражке капитана Сондерса (лев, держащий корону) персидского льва? А что касается войны, то когда она закончится? Для России она уже закончилась. Так, мирно беседуя, мы постепенно приблизились к двери, прошли через арку и вышли на открытое пространство, толпа следовала за нами, словно я был Гамельнским крысоловом. Затем, во время продолжения беседы, двери тихо закрылись и появился часовой.
Теперь можно было спуститься к причалам и посмотреть, какие суда подойдут нам, но нам не удалось сделать ничего, кроме как записать их названия и приблизительно оценить вместимость, так как за нами на каждом шагу следовала огромная толпа, которая прислушивалась к каждому слову и довольно сильно затрудняла наше передвижение. Поэтому первое, что нужно было сделать, — это отделаться от нее, что нам в конце концов и удалось, отправив своих людей в гараж, а самим устроившись в здании на рыбном складе. Здесь мы занялись собственным туалетом, в то время как толпа, на сей раз враждебная, собралась на открытом пространстве перед домом. Но прежде чем мы успели предпринять какие-то шаги, чтобы разобраться с этими людьми, кто-то из начальства, очевидно, сказал: «Не сейчас», и толпа постепенно рассеялась.
Продумав тайные методы оценки судоходных возможностей и проведя подготовку к изучению местной обстановки, мы собрались отправиться на наш самый что ни на есть несвоевременный ужин. В этот момент появился взъерошенный посланец с важной на вид депешей от «Революционного районного Совета Военно-революцион ного комитета Восточно-персидского (sic!) округа Кав казского фронта». Послание, которое следовало за этим грандиозным заголовком, можно было кратко сформулировать следующим образом: «Комитет желает вашего присутствия на внеочередном заседании комитета для объ яснения цели прибытия автомобилей и самой миссии». О времени не упоминалось, и очевидно, что если я сначала поужинаю, то у меня останется время все обдумать. Поэтому мы решили просто продолжить ужин и посмотреть, что будет дальше.
Ужин оказался выше всяких похвал, и мы отдавали ему должное, когда в передней послышался стук тяжелых сапог, и слуга-перс в сильном волнении поспешил сообщить, что в дом прибыл революционный комитет с требованием встречи с британским генералом. Я успокоил мою хозяйку, которая пришла в ужас от вторжения, и немедленно покинул комнату, дабы встретить гостей, которых ожидал по меньшей мере полдюжины. Войдя в гостиную, я несколько удивился, увидев там только двух представителей: товарища Челяпина, бывшего служащего пароходной конторы, а ныне председателя большевистского комитета Энзели, и смуглого матроса в форме.
Я тотчас же тепло пожал им руки и попросил сесть, после чего состоялся следующий разговор:
– Позвольте спросить, чем могу быть вам полезен?
– Мы отправили вам послание, где говорится, что вам надлежит присутствовать на заседании комитета, чтобы объяснить свое прибытие сюда и ответить на другие вопросы. Вы его не получили?
– Получил, но, поскольку в нем не было упоминания о времени, я ждал более точного приглашения.
– Мы хотим, чтобы вы отправились с нами сейчас и дали необходимые объяснения комитету, который вас ожидает.
– Комитет, как и я, должно быть, очень устал после дневной работы, и по моему мнению, если вы соберетесь завтра в одиннадцать часов утра, мы могли бы спокойно и подробно обсудить все вопросы. А пока могу вам коротко сообщить, что мы движимы только чувством дружбы к России и не имеем ни малейших намерений в создании какого-либо контрреволюционного движения.
После чего я выразил свое удивление и огорчение по поводу их отношения к нам. Я ожидал от них теплого приема и был уверен, что завтра смогу, по крайней мере, рассчитывать на их полнейшее содействие во всех делах. Мне очень хотелось объяснить, что их идеи и мои, вероятно, совпадут по всем пунктам. Я горячо поблагодарил их за то, что они потрудились навестить меня, и, выкурив по сигарете и обменявшись еще несколькими комплиментами (не совсем «обменялись», поскольку комплименты звучали в основном с моей стороны), мы еще раз пожали друг другу руки и расстались с обычной русской учтивостью.