— Довольно! — перебилъ я, — человѣкъ можетъ много вытерпѣть, но всему есть границы! Вѣдь я — только смертный. Я готовъ быть въ компаніи съ существами мнѣ подобными, но тотъ, кто можетъ чествовать всѣхъ по порядку членовъ этой фамиліи, и послѣ этого все-таки останется живъ, тотъ долженъ быть или больше смертнаго человѣка или меньше его. Если вамъ приходится продѣлывать это самое изъ году въ годъ, то я благодарю Всевышняго, что родился въ Америкѣ: быть англичаниномъ я не имѣю, въ полномъ смыслѣ, физической возможности. Я не могу больше принимать участія въ вашемъ обществѣ: комплектъ употребляемыхъ мною напитковъ исчерпанъ. Да! Для меня больше не существуетъ напитковъ, а мнѣ пришлось бы что-нибудь пить за здоровье еще цѣлой массы названныхъ вами… Я выпилъ уже все, что могъ, — мы все еще стоимъ, такъ сказать, только въ преддверіи этой фамиліи! Я искренно сожалѣю, что принужденъ отступить, но повѣрьте, къ этому меня побуждаетъ горькая необходимость! Я весь наполненъ газомъ, я не могу нажать зубъ на зубъ, я страдаю коликами, скорбутомъ, флюсомъ, опухолью щекъ, корью и параличемъ подбородка, а ко всему этому, отъ вчерашняго яблочнаго кваса у меня сегодня открылась холера. Милостивые государи! Не взирая на величайшую въ свѣтѣ благонамѣренность мою, я положительно не въ состояніи праздновать вмѣстѣ съ вами всѣ дальнѣйшія дни рожденій. Я вынужденъ просить васъ сдѣлать паузу!
1896