Подойдя к церкви чуть раньше назначенного времени, Ари сразу понял — что-то пошло не так.
Здание было освещено лучше, чем накануне, и над папертью вился дымок.
Он ускорил шаг и с колотящимся сердцем подошел к ограде. То, что он увидел, привело его в бешенство.
Рядом с грузовичком двое в рабочей одежде мастерками ровняли слой бетона на колодце, а еще три человека в черных костюмах стояли на страже.
— Какого черта? — крикнул он, врываясь в церковный двор.
Двое в черном набросились на него и схватили его за плечи.
— Пустите! — крикнул Ари, вырываясь. — Чем вы тут занимаетесь?
— Спокойно, Маккензи! — отозвался третий у них за спиной. — Спокойно!
Ари узнал его. Тот самый плешивый «сотрудник», что приходил к нему в больницу вместе с генералом Баррасом из военной разведки. Ари шагнул назад и резким движением высвободил руки. Опередив своих стражей, он кинулся на их главаря и схватил его за воротник.
— Какого черта вы здесь творите? — выкрикнул он вне себя от ярости.
Двое подручных снова схватили его и прижали к фургончику.
Тип в черном костюме оправил куртку и приблизился к Ари, глядя ему прямо в глаза:
— Это место объявлено секретным объектом, Маккензи. Вам здесь нечего делать. Ступайте-ка лучше домой и забудьте об этом, если не хотите угодить за решетку.
— А не пошел бы ты со своей секретностью! Я нашел это место!
Плешивый усмехнулся:
— Да. И мы вам за это признательны. Но из этого следует, что вы солгали генералу: страницы у вас, Ари. Так что радуйтесь, что я не арестовал вас на месте.
От неожиданности Маккензи утратил дар речи. Он ушам своим не верил. Ублюдки из военной разведки все-таки обставили его! По чьему приказу? Кто их знает… И как они обо всем пронюхали?
Ари закрыл глаза. Залевски. Ну конечно же он. Этот говнюк Залевски. Но он-то как позволил так себя одурачить? Ведь прокурор предупреждал: телохранитель приставлен к нему по прямому приказу министра внутренних дел. Все правильно. Он вспомнил слова поляка: «Легионеры — люди чести». Люди чести? Скорее предатели! Ари стиснул зубы. Теперь все встало на свои места. А ведь накануне он был настолько глуп, что попросил Кшиштофа убрать пергаменты и клад в свой сейф. Он так ему доверял!
Маккензи вышел из себя. В ярости он вырвал правую руку и ударил кулаком того, кто держал его слева. Второй тут же дал ему сдачи. Ари отбросило назад, и он стукнулся головой о кузов. Вдвоем амбалы повалили его и придавили к вымощенной булыжником паперти.
— Не вынуждайте меня сажать вас в каталажку, Ари! — пренебрежительно бросил плешивый.
Вдруг на улице Святого Юлиана Бедняка раздались шаги. Прикованный к земле Ари с трудом поднял голову. Сквозь прутья ограды он увидел, что к нему бегут Кшиштоф и Ирис.
Телохранитель выхватил оружие и на бегу угрожал двум типам, державшим Маккензи. Ирис последовала его примеру.
— Немедленно отпустите его! — крикнул Залевски, распахивая дверь ногой.
— Спокойно, Залевски! — откликнулся плешивый.
— Откуда вы знаете мое имя?
Тот не торопясь достал из кармана бумажник.
— Управление военной разведки, — объявил он, предъявляя удостоверение. — Сейчас же уберите оружие, пока вы не совершили самую большую ошибку в своей жизни!
— Сначала отпустите его! — гневно возразил Кшиштоф, по-прежнему направляя оружие на его подручных. — Отпустите его немедленно, если не хотите, чтобы я совершил самую большую ошибку в своей жизни!
Плешивый знаком приказал своим сотрудникам отпустить Ари.
Тот с разбитым носом поднялся и прислонился к грузовичку. Ирис кинулась к нему.
— Что происходит? — спросил Залевски, убирая оружие в кобуру.
— Это место объявлено секретным объектом. Вам здесь нечего делать.
— Вы рехнулись? — бросила Ирис, оборачиваясь к ним.
— Да что вы вообразили, мадам Мишот? По-вашему, вы имеете право вот так, запросто, похищать вещественные доказательства и действовать по своему усмотрению, без каких-либо санкций? Дело передали управлению военной разведки, и я в последний раз повторяю, что вам здесь делать нечего. Вы и так уже наломали дров! Сокрытие улик в рамках уголовного расследования карается несколькими годами тюремного заключения, как мы на днях уже напомнили месье Маккензи. Так что, если не хотите, чтобы вас преследовали по суду, забудьте об этом и займитесь своими делами, ясно? Если хоть одно слово просочится в прессу, я засажу всех троих. А теперь убирайтесь!