— Слава богу, вы уходите в отпуск. Главное, держитесь подальше от этой истории, пока не удастся разобраться, что к чему. Хотите, мы приставим к вам охрану?
— Ни в коем случае!
Заместитель директора улыбнулся. Он и не ждал другого ответа.
— Вам есть где переночевать?
— Да-да, не беспокойтесь.
— Вас подбросить?
— Нет, спасибо, я лучше пройдусь.
— Договорились. И чтобы следующие две недели я о вас ничего не слышал. Ясно, Ари?
Депьер крепко пожал ему руку, и Ари увидел в глазах начальника искреннее сочувствие. На душе полегчало.
— Еще раз спасибо за то, что пришли мне на помощь.
Заместитель директора кивнул, и они разошлись в разные стороны.
С начала недели температура каждую ночь опускалась ниже нуля, а в ближайшие дни обещали снегопад. Холод и беспросветная ночная мгла лишь нагнетали обстановку и действовали на нервы Маккензи, и без того натянутые до предела. Ноги сами привели его на площадь Бастилии.
По пути он вспоминал все, что произошло у него в квартире, только теперь поняв серьезность случившегося.
Он убил человека.
Осознание этого факта свалилось на него как тяжкий груз. Вот уже много лет он не отнимал жизнь у человека, и пусть даже законная самооборона не вызывала сомнений — тот выстрелил первым, — он помимо воли испытывал отвращение, недовольство собой и чувство вины. Ему не хотелось походить на тех, кто убивает не раздумывая. И все же… Все же он выстрелил, не задумываясь ни на секунду. А это делало из него не того человека, каким он стремился быть.
Но сейчас не время раскисать. Пока ему следовало сосредоточиться на одном: кто-то убил Поля, и, видимо, тот же самый человек охотится за ним. Пора овладеть ситуацией и действовать. Ради Поля. Он дал себе слово. Ари вынул мобильный и набрал номер, который поклялся использовать лишь в случае крайней необходимости. И похоже, такой момент настал.
— Алло? Ману? Это Ари.
— Неужто Маккензи собственной персоной?
Эммануэль Моран был сотрудником контрразведки, с которым Ари познакомился в Хорватии и много раз работал вместе. Они часто оказывали друг другу услуги, хотя их службы, мягко говоря, конкурировали между собой и не стремились к сотрудничеству. У них скорее вошло в привычку ставить друг другу палки в колеса, особенно после того, как подтвердилось желание президента их объединить. Но Ари и Эммануэль не были обычными агентами. У обоих отсутствовал корпоративный дух, и они относились друг к другу с уважением, далеко выходившим за рамки протокола и внутренних разборок.
— Сам не знаю почему, но я готов был поспорить, что ты позвонишь! — воскликнул Моран с легкой иронией.
— Неужели?
— Знаешь, слухи расходятся быстро. Теперь мои коллеги работают по тому же адресу, что и ты, поэтому я в курсе всех твоих подвигов, приятель!
— Слушай, Ману, окажи мне услугу.
— Так и знал, иначе ты бы не позвонил мне по этому номеру и в такое время! Ладно, выкладывай, чем я могу тебе помочь. У меня на работе аврал.
После нескольких лет службы «на земле» Эммануэль Моран работал в центре прослушивания, который официально располагался «в лесу под Парижем».
— Ты не мог бы отследить, где сейчас находится владелец мобильного?
— А больше ты ничего не хочешь?
— Ману, у нас с тобой договор! Раз я об этом прошу, значит, у меня нет другого выхода.
Его друг издал нервный смешок:
— О'кей, о'кей, договорились.
Ари продиктовал номер мобильного. Прошло не меньше двух часов, но таинственный «Михаэль» вполне мог ошиваться поблизости.
— Записал. Я тебе перезвоню… Но знаешь, мне потребуется время. Если он вне зоны доступа или отключил мобильник, трудно будет его определить. А если он вынет батарейку, то дело не выгорит.
— Поступай, как считаешь нужным, Ману. И позвони, как только выследишь его. В любое время.
— Идет. Береги себя, Ари.
Маккензи выключил мобильный и двинулся дальше. Если удастся найти сообщника человека, которого он убил, Ари узнает, кто они такие, и, возможно, поймет, что искали у него дома. Он готов набраться терпения, ведь пока это его единственный след.
21
В отчаянной попытке решить, как ей больше идет, Лола откинула набок спадавшую на лоб черную челку, потом вернула ее на место, лишь чуть растрепав волосы. Она вздохнула. Ей не нравился ее лоб. Она находила его слишком большим, а подобрать прическу, которая скрывала бы его так, как ей хотелось, не получалось. Она всмотрелась в лицо, отражавшееся в овальном зеркале ванной, и выдержала собственный взгляд, словно бросая себе вызов. Покрасневшие глаза еще блестели от слез.