— Не беда, я с вами.
— Я в восторге.
Они спустились вниз. Здесь, перед широкими стеклянными дверями, собиралась большая часть курильщиков — немногочисленная община токсикоманов, изгнанных из лона госбеза. Их сплотило коллективное пренебрежение собственным здоровьем. Двор в Леваллуа превратился в настоящий дискуссионный клуб по интересам. Судя по обрывкам разговоров, доносившимся до Ари, сегодня главным образом обсуждалось предстоящее слияние двух служб, и он предпочел отойти в сторонку и спокойно покурить.
Телохранитель пристроился рядом с ним на низенькую оградку.
— Если я захочу пописать, вы тоже за мной пойдете? — с самым невинным видом поинтересовался Ари.
— Не волнуйтесь, я подожду снаружи.
— А сами вы никогда не писаете?
Впервые за этот день телохранитель улыбнулся:
— Нет, никогда.
— И давно вы занимаетесь этим ремеслом?
— Пять лет.
— И не надоело?
— Нет.
— Неужели?
— Все зависит от клиента. Когда меня приставляют к престарелым министрам на пенсии, чтобы я таскался за ними по ярмаркам скота в провинции, большого веселья в этом нет, скажу честно… Зато с вами, уж сам не знаю почему, думаю, скучать не придется.
Ари улыбнулся. Кажется, у этого телохранителя с чувством юмора все в порядке…
— Вы даже не представляете, насколько вы правы, Кшиштоф!
— В вашей карточке я прочитал, что вы ветеран СООНО. [26]
— Ну… Я там пробыл недолго, — ответил Ари, затягиваясь. — В качестве гражданского полицейского.
— В Хорватии?
— А что, вы там тоже были?
— Нет. Я слишком молод. Позже. В Боснии, в Мостаре, в девяносто седьмом.
Ари приподнял брови:
— В силах стабилизации НАТО?
— Да.
— Ха, слабаки!
Телохранитель расхохотался прямо посреди двора, привлекая к себе удивленные взгляды курильщиков.
— Это точно не про нас, — возразил он наконец, продолжая жевать лакрицу.
— Погодите… Только не говорите, что служили в Иностранном легионе!
— Представьте себе. Отслужил шесть лет во Втором иностранном пехотном полку, прежде чем поступить в полицию и заняться личной охраной.
— Вот как… А вы правда поляк?
— Теперь уже нет. Я заплатил свой долг Легиону, стал добропорядочным французом и поступил в Национальную полицию.
— Вот повезло! — съязвил Маккензи.
В эту секунду у него в кармане завибрировал мобильный. Каждый раз его охватывала надежда, что на дисплее высветится номер Лолы. Но и на этот раз пришлось смириться с очевидным: звонила не она.
— Это Буватье.
— Ну что?
— Судебная полиция и отряд быстрого реагирования подготовили совместную операцию. Если мои сведения верны, она начнется меньше чем через час. Только без глупостей, Маккензи, ладно?
— Постараюсь.
Ари отсоединился и нетерпеливо раздавил на земле окурок. Он схватил телохранителя за плечо:
— Вон тот БМВ с тонированными стеклами — ваш?
— Строго говоря, нет, но возить вас я должен именно в нем. Он весь бронированный.
— Ясно. В нем что-то установлено?
Телохранитель понимающе усмехнулся:
— Кое-что.
— Отлично. Что же, Кшиштоф, готовьтесь, нам предстоит разминка.
— Как приятно это слышать!
65
Заложив руки за спину, Альбер Крон стоял перед широким окном будуара. Не без опаски он взглянул на длинный черный джип, парковавшийся возле дома. Колеса заскрежетали по гравию. Крон знал, что совершил непростительную ошибку. Стычек вроде той, что предстояла ему сейчас, он терпеть не мог. Главное — не потерять лицо. Он должен хранить достоинство, уверенность, словно все еще владеет ситуацией. Это будет нелегко. Его союзник не из сговорчивых, а ставки велики.
Человек в черных очках вышел из джипа, застегнул пиджак, защищаясь от холода, и громко хлопнул дверцей. Решительным шагом он пересек двор и с озабоченным видом поднялся на крыльцо.
Альбер Крон знаком приказал помощнику открыть дверь «Агарты». Он не хотел встречать своего союзника лично. Это выглядело бы проявлением слабости. Здесь он хозяин. Он на своей территории. Выпрямившись и высоко подняв голову, он так и стоял у окна в ожидании, когда гостя проведут в будуар.
Тот ворвался в комнату подобно урагану.
— Крон! Как получилось, что квадраты исчезли? — бросил он, злобно грохнув дверью.
Крон неспешно обернулся:
— Здравствуйте, Эрик.
— Где эти сраные пергаменты?
— А вы сами как думаете?
— Дело рук вашей чертовки Ламии?
Альбер Крон отвернулся и с деланой непринужденностью принялся разглядывать парк за окном.
— Вполне возможно.
Гость остервенело замотал головой:
— Так и знал, что нельзя доверять этой психопатке! Сколько я вам об этом твердил!
Альбер Крон постарался не выдать волнения. По-прежнему держа руки за спиной, он заговорил степенно и неторопливо:
— До сих пор она вполне добросовестно выполняла контракт. Полагаю, ваша неспособность устранить Маккензи вывела ее из себя.
Вне себя от ярости, мужчина замер посреди комнаты:
— Еще скажите, что во всем виноват я!
— Мы все в какой-то степени виноваты, Эрик. Но теперь не время спорить, чья вина больше. Сейчас нам следует сосредоточиться на поисках квадратов.
— Как вы такое допустили! Даже не потрудились убрать их в надежное место!
Альбер Крон прекрасно понимал, что тут ему действительно нет оправданий. По правде говоря, он и сам еще не до конца поверил в случившееся. Судя по всему, Ламия знала шифр его сейфа, скрытого на верху башни. И по-видимому, она проникла в его кабинет перед самым отъездом.
— Я недооценил Ламию. Не ожидал от нее ничего подобного. Но не все еще потеряно, Эрик. Возможно, это далеко не так серьезно, как кажется. Я очень давно знаю Ламию, и вот вам мое мнение: она вернется сюда, как и планировалось, едва добудет шестой квадрат.
— Вы бредите!
— Нет. Полагаю, она взяла квадраты, чтобы защитить себя. Для нее это, если желаете, гарантия безопасности. Но она вернется. Я ей понадоблюсь. Лишь я способен понять скрытый смысл послания Виллара.
— Вы так в этом уверены? Я хочу сказать, так же, как в преданности этой чокнутой?
— Ламия вовсе не чокнутая.
— Ну еще бы! — съязвил человек в черных очках, воздевая руки. — Это очаровательная молодая женщина, которая всего лишь любит выкачивать у людей мозги, предварительно впрыснув им в череп кислоту.
— Эрик, я вас очень уважаю, но будьте добры не говорить о том, чего вы не способны понять.
— Во всяком случае, я способен понять, Альбер, что в этот проект я вгрохал кучу времени и денег, и вот теперь все пропало.
— Ничего не пропало, Эрик. Говорю вам, Ламия вернется с шестью квадратами, и тогда мы оба получим желаемое.
— Хотел бы я разделять вашу уверенность, Крон. Но мне, видите ли, нужно подстраховаться. Лично мне кажется, что эти пергаменты принесет нам Маккензи. По сути, он куда больше достоин доверия, чем ваша Ламия.
— О чем вы?
Сообщник Крона понемногу успокаивался.
— Теперь у нас есть возможность воздействовать на него. Мне почему-то кажется, что именно он, а не ваша Ламия, добудет все шесть квадратов.
— Посмотрим. Сейчас самое главное — найти шестой квадрат. В конце концов, первые пять я уже расшифровал. Они мне больше ни к чему.
— Зато для меня они драгоценны, — в бешенстве возразил собеседник. — Напомню вам, что наша договоренность вполне определенна. Я хочу получить шесть квадратов, когда вы закончите их анализировать. Они принадлежат мне по праву.
— Ну конечно, конечно, Эрик. А пока ничто не мешает нам заняться поисками. Если хотите знать мое мнение, то было бы не лишним организовать первую экспедицию в подземелья собора Парижской Богоматери. То, что мы ищем, скрыто где-то под ним, в этом я совершенно убежден.
— Пустая трата времени. Времени, которого у нас нет. Без шестого квадрата нам не определить точное место. Подземелья собора Парижской Богоматери — это чересчур расплывчато. Учитывая, сколько народу бывает в соборе, мы не можем позволить себе подолгу торчать в его подземельях, ища наугад…
26
Силы Организации Объединенных Наций по охране — миротворческая миссия ООН в бывшей Югославии.