Особенно беспокоило Брижит то, что Тоти и Пилу каким-то образом всегда были в курсе происходящего. Вскоре она убедила себя, что всякий раз, когда родители возражали против присутствия Вадима, происходило это потому, что Мижану успевала наябедничать на сестру, выбалтывая за ее спиной родителям все секреты.
Например, когда Вадим впервые поцеловал Брижит, — а произошло это в метро, — Тоти уже буквально в считанные часы знала о случившемся, и Брижит была уверена, что здесь не обошлось без двурушничества Мижану.
Спор продолжается и по сей день — донесла Мижану или нет родителям насчет Брижит и Вадима. Порой дело доходит до того, что у сестер начинается по этому поводу истерический смех.
В наши дни Мижану готова признать, что, пожалуй, действительно проболталась родителям кое о чем. Правда, она категорически отрицает, что наябедничала Тоти о происшествии в метро. По ее словам, все большие секреты она неизменно оставляла при себе.
«Вадим был просто чудо, — говорит Мижану. — В моих глазах он был неподражаем. И всегда был добр и участлив ко мне. Я помню, как его страшно заинтриговала моя комната, потому что она была современно обставлена, в отличие от комнаты Брижит, обстановка которой была более консервативной. А еще я отчетливо помню, что между ними было много такого, о чем я даже не смела заикнуться родителям».
Например, однажды днем, придя домой после школы, Мижану к своему замешательству обнаружила, что ее сестра и Вадим — и тут Мижану делает паузу — «как бы вам сказать — являют собой типичную парочку влюбленных».
В 15 лет Брижит объявила родителям, что они с Вава собираются пожениться. Услышав подобное заявление, Пилу и Тоти были не просто шокированы. Им ничего не оставалось, как назвать эту помолвку «минутной глупостью». Родители призвали дочь призадуматься о том, что в мире, помимо брака, существуют и другие серьезные вещи. Им хотелось, чтобы она сначала получила свой «baccalauréat», аттестат зрелости.
Они надеялись, что она продолжит занятия балетом. А еще они выдвинули условие, что не услышат от нее ни слова о замужестве, пока ей не исполнится 18 лет. Воспитанные в старомодном духе, они считали брак серьезным и необратимым шагом. Не говоря уже о том, что избранник их дочери совсем ей не пара.
Брижит отказалась выслушать уверения Вадима, что все будет прекрасно. Влюбленные начали регулярно встречаться в квартире приятеля Вадима, Кристиана Маркана, в доме № 15 по улице Бессано, что в двух шагах от Елисейских полей. Брижит настаивала, чтобы они с Роже безотлагательно сочетались браком. Вадиму приходилось вечно заверять ее — как, впрочем, и ее родителей — в своей любви к ней. Правда, одна только Брижит была готова верить его словам.
Если же им не удавалось встретиться — обычно это бывало тогда, когда родители не отпускали ее из дому, одновременно отказываясь пустить на порог Вадима, — влюбленные писали друг другу письма, причем Брижит неизменно ставила подпись «Софи».
Вполне понятно, что Пилу и Тоти прикладывали неимоверные усилия, чтобы уберечь дочь от шага, который в их глазах представлялся чудовищной ошибкой. Правда приходится признать, что Пилу в своих стараниях зашел слишком далеко — как-то раз он даже пригрозил Вадиму пистолетом.
Пилу в ящичке над рабочим столом втайне от всех хранил револьвер, и когда однажды вечером к ним домой нагрянул Вадим, отец пригрозил, что не задумываясь воспользуется оружием, если только кавалер посмеет посягнуть на честь его дочери.
Тот факт, что Вадим каким-то образом умудрился пережить эти годы, служит лишь еще одним подтверждением, что Мижану умела держать язык за зубами. «Поверьте мне, револьвер Пилу не возымел ровным счетом никакого воздействия», — вспоминала сестра знаменитой актрисы.
Столь же призрачным казалось и туманное обещание родителей дать разрешение на замужество дочери, когда той исполнится восемнадцать.
Брижит обвинила отца, что он «старомодный тип из эпохи динозавров». Однако Пилу с Тоти стойко держали оборону, не желая сдаваться.
Через несколько месяцев после того, как Пилу пригрозил Вадиму револьвером, отношения сторон накалились до предела. Вадим собирался на несколько недель в Ниццу — ему требовались тишина и спокойствие, чтобы завершить работу над сценарием, — и он зашел к Брижит попрощаться. Она объявила ему, что оба ее родителя пребывают в «своем коронном настроении»: «Тебе больше не видать своего Вадима» — и у нее произошел с ними серьезный разговор. Вадим попытался заверить ее, что все будет хорошо, но Брижит чувствовала себя подавленной, словно она потерпела поражение.