И вновь Столярчук с танкистами. «Тридцатьчетверки» вырываются вперед, достигают окраины города. Завязывают бой на улицах. Зажатые в клещи, гитлеровцы покидают город. Но путь на запад им прегражден. Туда устремляется танковый батальон офицера Сахарова, в том числе экипажи отличившихся в этом бою Драника и Сергеева.
Усилиями атакующих соединений и частей разбит танковый клин врага. Город Горохов, узел четырех важных шоссейных дорог, — в наших руках. На самом высоком здании полыхает красный флаг. Город возвращается к мирной жизни. А воины идут дальше громить врага. Путь наступающих — на запад.
Новую боевую задачу получила 150-я гвардейская: стремительным рейдом по тылам противника пробиться к Западному Бугу, захватить и удержать переправы через реку.
Столярчук ушел с передовым отрядом. Тяжелый бой с противником выдержали танкисты под селом Мирков. Еще более трудная обстановка для гвардейцев создалась в районе Подберезья. С правого фланга этого укрепленного пункта противника ударили орудия и танки. Передовой батальон потерял несколько машин. Подошедшие остальные батальоны на западной окраине села попали под огонь из тщательно замаскированной засады.
Пушкарев приказал вырвавшимся вперед экипажам отойти назад. Бой стал принимать затяжной характер. Группу танков во главе с Сахаровым комбриг посылает в обход засады, чтобы ударить по ней перекрестным огнем — с фронта и тыла. И, как всегда, на одной из передовых машин оказался Столярчук. Затрещал пулемет из оставленного жителями домика. Танк развернулся и ударил по пулемету из пушки. Сахаров повел дальше экипажи «тридцатьчетверок» по узким улочкам, затем через огороды.
«Тридцатьчетверка», на броне которой находился Столярчук, шла прямо на большой цветник с пламенеющими розами. Столярчук застучал по башне сапогом:
— Обогни, пусть растут. Это же розы, красные розы…
Механик-водитель, как и другие танкисты, знал о неравнодушии полковника к цветам. Он всегда беспокоился, чтобы не задеть, не помять цветники, клумбы. «Когда-то все наши города и села будут утопать в цветах», — говорил он.
Село уже было очищено от гитлеровцев. Но вдруг откуда-то из-за леска западнее села Подберезье появилось десятка два вражеских танков. Вспыхнула жестокая огневая дуэль. «Тридцатьчетверки» в упор расстреливали крупповскую броню. Несли потери и наши танкисты. В самой гуще боя находился Столярчук. Осколок вражеского снаряда насмерть сразил мужественного политработника, когда он вел передовые машины в решительную контратаку. Это произошло 15 июля у волынского села Подберезье.
Танки 150-й гвардейской шли вперед, к Западному Бугу, чтобы выполнить приказ.
За неустанную работу по воспитанию личного состава на фронте, за мужество, доблесть и героизм, проявленные в боях, Флору Евстафьевичу Столярчуку посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
На могиле Флора Евстафьевича в Горохове не увядают цветы. Неугасимым огнем пламенеют здесь розы. Красные розы.
Много цветов и возле домиков в Подберезье, где вел свой последний бой Столярчук. Больше цветов — значит, краше живется людям. За их счастье политработник Столярчук отдал жизнь. Хлеборобы села Подберезье назвали колхоз именем героя.
Сын фронтовика Анатолий Столярчук окончил танковое училище, стал коммунистом. Он командует танковым подразделением. Владимир Столярчук отслужил срочную службу в войсках противовоздушной обороны, сейчас работает механизатором в колхозе. Самый младший сын Флормир закончил горнорудный институт, работает на шахте.
Достойные наследники у героического комиссара.
ОБ ЭТОМ ПИСАЛИ КРАСНОАРМЕЙСКИЕ ГАЗЕТЫ
Конник спас летчика
В воздухе разгорелся ожесточенный бой. Советский истребитель один героически сражался против трех «мессеров».
Фашистским летчикам удалось поджечь наш «ястребок». Раненый летчик успел выброситься из горящего самолета на парашюте. Приземлился он в нескольких десятках метров от немецких позиций.
Все это происходило на глазах старшины минометной батареи Лунина, проезжавшего верхом на лошади. Старшина видел также, как несколько гитлеровцев, строча из автоматов, направились к советскому летчику. Старшина принял решение спасти попавшего в беду сокола.
Пришпорив коня, Лунин галопом рванулся вперед. На ходу из автомата он уничтожил нескольких фашистов и, быстро спешившись, взвалил на седло раненого летчика и прискакал в расположение своей части. Все это было сделано так стремительно, что гитлеровцы даже не успели открыть огонь по нашему коннику.
Из газеты 322-й стрелковой дивизии «За Радину» от 23 июля 1944 г.
Примечание составителей. Случай, о котором рассказала газета, произошел южнее села Амброзы. Спасенный летчик — стрелок-радист экипажа «Ил-2» гвардии старшина Бережок из 162-го гвардейского штурмового авиаполка.
Василий Прокопьев вступает в партию
Просматривая заявление Василия Прокопьева о приеме его кандидатом в члены партии, парторг М. Лазов сказал:
— Расскажи ты нам, старшина, как два дня назад немцев глушил. И Прокопьев рассказал партийному собранию о своем последнем подвиге.
Дело было на лесистой высотке, а высотка эта находилась в руках гитлеровцев. Особенно мешал продвижению нашей пехоты один вражеский дзот. Тогда старшина Прокопьев сквозь кусты стремительно прорвался вперед к дзоту и метнул туда ручную гранату. Трех выскочивших немцев он уложил из автомата. Так, огнем и гранатой отважный воин проложил для своей пехоты путь вперед, на высотку.
Собравшиеся в короткий перерыв между боями воины-коммунисты решили: принять товарища Прокопьева Василия кандидатом в члены партии.
Из газеты 184-й стрелковой дивизии.
Э. И. Липовецкий, младший лейтенант запаса
ПЕРЕПРАВА
А. К. Дикарев
Утром позвонили из военкомата.
— Алексей Кузьмич, не желаете ли совершить путешествие по местам вашей фронтовой молодости? Помните село Батьков?.. Да, да. Там в воскресенье состоится вручение юбилейных медалей ветеранам войны. Просим и вас принять участие в этой встрече.
Полковник А. К. Дикарев положил трубку, задумался. Тридцать лет прошло с тех пор, а достаточно было короткого телефонного разговора, чтобы нахлынули лавиной воспоминания. Будто в документальном кино, когда можно взглянуть на себя как бы со стороны и при этом вновь ощутить, казалось, забытую гамму чувств, пережить все сначала.
— Дальше не проедем, товарищ полковник, — юное лицо водителя газика встревоженно поворачивается к Дикареву. — Дороги нет. Придется объезжать вкруговую.
— Так вот же оно, Батьков! Совсем рядом, километр-два — не больше. И крайние хаты виднеются за холмом. Может, махнем напрямик, как мы когда-то в сорок четвертом?
— Никак нельзя, товарищ полковник. Завязнем. Болото ведь. Да и в речке, видно, нет брода.
— Нет в ней брода, сынок. И болота кругом топкие… А проскочили мы их в сорок четвертом за одну ночь, под аккомпанемент разрывов бомб и снарядов. И танки прошли, и орудия, и пехота. Для саперов не было непроходимых мест.