Пройдя несколько метров по слабо освещенному коридору, Барт остановился перед открытой дверью архива, откуда доносился шум спорящих голосов. Он увидел Орвила, который тыкал острием ножа для разрезания бумаги в поверхность своего стола. Рядом с ним стояла очень красивая девушка лет шестнадцати. Светлые тяжелые волосы водопадом стекали ей на плечи.
— Но я же все-таки пришла! Пришла специально, чтобы предупредить тебя! Сегодня мы будем репетировать до поздней ночи. В пятницу у нас премьера!..
— Хорошо, хорошо, хорошо! — гремел Орвил. — Ты — свободна. А я… я пойду в бар, напьюсь и проведу вечер с проституткой.
— О, Орвил! Ты невозможен! — с горечью в голосе воскликнула девушка.
Барт улыбнулся, постучал костяшками пальцев о косяк двери и вошел. Парень покраснел и рывком встал со стула.
— Мистер Хейден, — нарочито церемонно произнес он, — разрешите представить вам мисс Элен Ларсен. Мисс Элен Ларсен обучается драматическому искусству…
— Рад с вами познакомиться, мисс Ларсен.
Вместо обычной гримасы вежливости на лице Барта сияла искренняя улыбка. Мисс Ларсен была свежа, молода, элегантно одета, и ей хотелось улыбаться от души. Девушка ответила на приветствие Барта и тут же покинула комнату.
— Выгулял собаку? — спросил Барт. — Накормил?
— Все сделал, как вы сказали, сэр. Мы хорошо погуляли со старым Бонзой.
Орвил замолчал и почему-то покраснел. Барт почувствовал, что он хочет что-то спросить, но не решается.
— Мистер Хейден… — наконец промямлил Орвил. — На камине у вас я увидел одну штуку… Странно, что вы коллекционируете такого рода фетиши. Я как раз совсем недавно читал кое-что о фетишизме в одной из книг по психологии… у Крафта Эблинга.
— И что же ты увидел на камине? — спросил Барт. — Моя чернокожая прислуга Адель нашпигована принципами, как огурец семечками. У нее есть привычка выставлять на камин пустые бутылки из-под виски и другие улики моего плохого поведения. Делает она это, естественно, в воспитательных целях. Иначе говоря, таким образом она хочет пристыдить меня.
— Верно, там стояли две пустые бутылки, но… было кое-что еще…
— И что же это было?
Лицо Орвила пылало.
— Ну ладно, сэр… Это… к чему женщины крепят чулки… Эластичный пояс.
Барт расхохотался. Так вот, оказывается, что забыла у него вчера Анжела Браун! Свой новенький пояс для чулок.
— Ты зря так разволновался, Орвил, — сказал Барт. — Это я приготовил подарок своей бабушке. Кстати, у тебя есть свободная пишущая машинка?
Орвил молча указал пальцем на пишущую машинку под черным чехлом.
— Это все, что есть в наличии, мистер Хейден. Ее принесли из бухгалтерии восемь дней назад, чтобы отремонтировать. Я звонил несколько раз, но до сих пор никто не пришел ее забрать.
— Она в рабочем состоянии? Я хотел сказать, можно ли на ней печатать?
— Вполне. Ничего серьезного там нет. В редакции на это не обратили бы даже внимания, но вы же знаете цифроедов из бухгалтерии. «А» выпадает из строки и бьет чуть выше…
— После работы отнесешь ее в турецкие бани Карнака. Скажешь, что машинка — для Эдди О’Греди.
— Будет сделано, мистер Хейден, — сказал Орвил, давно перестав удивляться странным поручениям шефа.
Барт вошел в свою каморку. На столе лежала верстка приложения к «Бродвей таймс». Жирным, толстым грифелем он перечеркнул крест-накрест статью о Джин Руссель и на полях поставил букву «дельта», что для наборщиков означало: «Убрать!» И тут же на полях написал заголовок и текст:
«А если Вальдо возвратится на Улицу?
Сегодня вечером красивым девушкам не рекомендуется гулять в плохо освещенных местах на Бродвее».
Неожиданно Хейден помрачнел, его брови сошлись на переносице. Орвил сказал, что буква «а» была выше строки… Совсем недавно он видел текст, где «а» выбивалась из линии! Барт вспомнил письмо Вальдо, фотокопия которого лежала в ящике стола.
Подумав несколько секунд, он пожал плечами:
— Мало ли пишущих машинок с подобным дефектом!
Глава шестая
Наступила ночь. Вальдо ждал…
Из укрытия, где он притаился, яркий свет Бродвея казался чем-то вроде ореола. Вальдо долго и тщательно выбирал это место. Следовало быть особенно осторожным, потому что на этот раз все должно произойти по-другому…
Пальцы Вальдо поглаживали рукоятку ножа в кармане, словно контакт с ним был ему необходим для собственной уверенности. Сложенное лезвие пока не таило опасности. Но оно было — холодное, острое и надежное.