Романо тяжело опустился в кресло и вздохнул:
— Вы хотите помочь мне? А мне казалось, что вы готовы скальпировать меня.
Барт крепко сжал ладонями гудевшие виски.
— У меня не было случая высказаться. Я достаточно насмотрелся трупов на войне. Когда я увидел ее лежавшей на полу с обезображенным лицом, я чуть не сошел с ума. Прошлую ночь она провела здесь, у меня. Утром она быстро собралась и ушла, не выпив даже чашку кофе. Она так торопилась, что забыла свой пояс. А что касается скальпирования, в этом можете не сомневаться… Это сделают пресса, ваши подчиненные и ваши начальники. От читателей газет пощады тоже не ждите.
Барт замолчал. Молчал и Романо. Каждый думал о своем.
— Я могу вам рассказать о ней, — сказал наконец Барт. — Настоящее ее имя не Анжела Браун, а Анни Броварски. Она родилась в Спарроу Пойнт, металлургическом центре в пригороде Балтимора. Ее отец был в постоянных запоях, а когда выходил из них, устраивался на работу на сталелитейный завод. В настоящее время ни матери, ни отца в живых нет. У нее была сестра, должно быть, порядочная дрянь. Вероятнее всего, и ее уже нет в живых. Какое-то время Анжела провела в исправительном доме в Мэриленде. Я не знаю, как в точности именуется это учреждение, но найти его при необходимости труда не составит. После освобождения она работала танцовщицей в ночных барах Балтимора. Она была еще юной девчонкой, когда ее совратил какой-то молодой уголовник. Имени его я не знаю. В Нью-Йорк она приехала около года назад и с тех пор все время работала в заведении Кепелы.
Романо делал кое-какие пометки в своей потрепанной записной книжке.
— Спасибо, — сказал он, — это нам может кое в чем помочь. А относительно Вальдо у вас случайно нет каких-либо идей?
Барт подумал о Марке Клаймитсе, спавшем в турецких банях, и о ноже, лежавшем завернутым в плотную оберточную бумагу на камине.
— Возможно… — неопределенно ответил он. — Своими соображениями я поделюсь с вами после того, как перепроверю кое-какие факты.
Романо открыл рот, собираясь что-то сказать, но звонок в дверь остановил его. Он резко встал и пересел в другое кресло, откуда мог наблюдать за неожиданным гостем, оставаясь незамеченным.
— Вы кого-то ждете в половине девятого утра, друг мой? — спросил полицейский охрипшим голосом.
Барт недоуменно пожал плечами и направился к двери.
На пороге стоял Джеймс Денхайм, драматический критик.
Всегда одетый с иголочки, он выглядел сейчас жалко: помятый костюм и совершенно разбитый вид.
— Извините, что побеспокоил вас, Хейден, — едва выдавил он из себя, — но мне стало страшно, что я могу быть замешан в грязную историю. Мне нужен совет. Я боюсь, что меня могут арестовать за убийство.
Из полумрака гостиной раздался голос Романо:
— Почему вы думаете, что вас арестуют за убийство? Вы кого-нибудь убили, друг мой?
Глава двенадцатая
Словно испуганная курица Денхайм отскочил в сторону и попытался ускользнуть, но Хейден успел схватить его за локоть.
— Вам нечего бояться, Денхайм! Входите! — сказал Барт, втягивая трясущегося от страха мужчину в гостиную. Он закрыл дверь и включил большую люстру.
— Господа, знакомьтесь… Джеймс Денхайм, театральный критик «Бродвей таймс»… Лейтенант Романо, криминальная полиция…
У Денхайма отвалилась челюсть, и его тяжелые щеки задрожали.
— Послушайте, Хейден, — сказал он, — это глупая шутка или западня?
— О чем вы говорите, о какой западне, Денхайм? Разве я приглашал вас прийти сюда ни свет ни заря? А с Романо, конечно, вы встречались раньше. Он уже не один десяток лет утюжит тротуары Бродвея.
Романо молча сидел в кресле, поглаживая подушечками пальцев небритую щеку.
— Я знаю Денхайма, — сказал он. — Видеть его приходилось часто. В ловушку, друг мой, никто вас не завлекал. Я тоже пришел сюда без приглашения. Мы нахально лишили нашего друга драгоценных часов сна, которые делают его красивым и соблазнительным. О каком убийстве вы говорили?
— Я пришел к вам за советом, Хейден, — сказал Денхайм. — Но если меня просят свидетельствовать перед полицией, я требую здесь присутствия моего адвоката.
Романо водил пальцами по небритой щеке.
— Друг мой, — сказал он, — самое печальное для вас заключается в том, что вы уже сделали соответствующее заявление полиции, не отдавая себе в этом отчета. И если сейчас вы начнете качать права, вы вынудите меня отвезти вас в центральный комиссариат, где разговор с вами поведут иначе. Вот тогда вы сможете потребовать адвоката. Я чертовски устал, и мне не хотелось бы тратить остатки своих сил на уговоры. Устраивайтесь поудобнее и объясните, о каком убийстве вы говорили. В таком случае мы никуда отсюда не едем. Барт, не могли бы вы налить немного виски своему другу? Мне кажется, что сейчас ему это крайне необходимо.