«Дурак! Нужно знать точно место службы того, под чьим видом действуешь. И в запасе подходящие фамилии иметь».
Надо было выпутываться из создавшегося щекотливого положения и Холмин попробовал выпутаться. Он назвал первый, пришедший в голову, адрес и вымышленную фамилию, похожую на его настоящую:
— Наша контора помещается на Советском проспекте № 76. Фамилия моя — Колбин. На первое время нам было бы достаточно полцентнера перьев и килограмм десять пуха.
— Хорошо. Вы это получите. Мои люди, дня через три-четыре, привезут пух и перья к вам в контору. Деньги можете уплатить им. А вам мой совет: завтра же уезжайте из Дубовского. Тут вам делать нечего, — произнес старец строго, с повелительными нотками в голосе.
Холмин сделал удивленное лицо.
— Как завтра? Ведь командировка сюда у меня на целую неделю.
— А вы доложите своему начальству, что за сутки управились. Оно вас похвалит и, может быть, даже премию выдаст.
— Но должен же я, хотя бы, познакомиться как следует, с местом моей командировочной работы.
— Вот завтра до вечера и познакомитесь. А с вечерним поездом уезжайте. К вокзалу, через кладбище, итти не бойтесь. Вас не тронут никакие… мертвецы.
Репортер подумал и сказал:
— Пожалуй, Федор Матвеевич, вы правы. Я так и сделаю.
Старец слегка подмигнул ему.
— А если вас в городе будут спрашивать о селе Дубовском, то скажите, что у нас тут все в порядочке.
Окончание последней фразы резнуло Холмина по слуху — оно было слишком советским и в устах староверческого начетчика прозвучало непристойно, Репортер еле удержался от возгласа удивления. Старец зевнул, прикрыв рот рукой, и сказал:
— А теперь вы, наверно, устали? Где остановились на ночлег?
Холмин развел руками.
— Пока еще нигде.
— Если хотите, то можете переночевать в семье Карповых. Они живут в четвертой хате по этой же улице, с правой стороны от меня. Веры не нашей, но люди хорошие. Скажете, что я прислал.
— Большое спасибо.
Поняв намек старца на то, что пора уходить, Холмин встал и начал прощаться. Ушел он раздосадованный тем, что староверческий начетчик так быстро и легко «раскусил» его инкогнито. Однако, репортер утешался мыслью, что и ему кое в чем удалось раскусить этого странного моложавого «старца».
На улице Тюха-Митюха встретил Холмина тихим свистом из подворотни и вопросом:
— Ну, как, товарищ нач… извиняюсь, товарищ Холмин? Все в порядке?
— В порядочке, — ответил ему репортер словами староверческого начетчика. — Мне предлагают ночлег у Карповых, живущих приблизительно вон там. Как по-вашему, можно у них переночевать?
— Можно. Хата просторная, теплая.
— Не пристукнут они меня ночью?
— Не должны бы. Люди тихие, смирные, проверенные.
— Тогда я у них и заночую. А вы, Дмитрий Лукич, пожалуйста, предупредите товарища Дохватова, что навещу я его завтра перед вечером.
— Слушаюсь!..
6. Мертвецы встают из гробов
Дождь, поливавший Дубовское всю ночь, к рассвету кончился и небо прояснилось.
Для Холмина эта ночь была довольно беспокойной и почти бессонной. Хотя участковый милиционер и заверил его, что Карповы люди тихие и проверенные, но репортер все же опасался, как бы с ним у них чего-либо не произошло. Однако, не произошло ничего. Муж и жена Карповы оказались гостеприимными, но очень запуганными колхозниками и перед Холминым робели. Утром они угостили его вареной картошкой «в мундирах» и кипятком с солью.
— Вы уж не обессудьте, — сказала при этом жена. — Ничего больше у нас нету.
— На трудодни мы еще не заработали, — с угрюмой грустью добавил муж.
Холмин поспешил заявить, что этот простой завтрак был очень вкусен и ему понравился. Лица Карповых немного повеселели. Он попытался расспросить их о бродячих мертвецах, но на все его вопросы они отвечали испуганно и уклончиво.
— Не знаем. Не видали. Не слыхали. Это дело не наше.
Простившись с ними и поблагодарив их за гостеприимство, Холмин пустился в «зоготовительный» обход сельских домов. Обитатели их встречали его недружелюбно. В первом же из них худая сердитая женщина, замахав на него руками, закричала:
— Нету и нету! Курей-утей порезали да поели. Пух-перо на подушки пущены. Нету и не будет!
Из второго дома его выгнали, заявив при этом:
— С городскими табашниками да винопийцами мы и знаться не хотим. От них разврат и колхоз.
В третьем доме седобородый старик, выслушав «заготовителя», сказал:
— Перо на мне, мил человек, — сам видишь — не растет. Пуха на телесах я тоже не имею. Может, бороду мою заготовишь?