В этот миг я осознала, каких усилий Герману стоило попросить о помощи. И что он мог чувствовать, открывшись мне и потерпев фиаско? Презрение к самому себе за проявленную слабость, каковой он считал желание жить и быть целостным.
Меня охватил страх от осознания того, какую ошибку совершила, произнеся всего одну неловкую и, казалось бы, ничего не значащую фразу. В попытке загладить оплошность дрожащими пальцами я дотронулась до его волос. Герман резко встал и глухим голосом произнёс свою коронную фразу:
— Я вызову тебе такси.
Вот и всё…
ГЛАВА 8
Остаток дня я провела лёжа на диване, завернувшись в старый плед, никогда не отказывающий в тепле. Без сухого красного и без света под вечер. Я тупо смотрела в одну точку, но не видела перед собой ничего. Хотя нет, кое-что было. Образ Германа время от времени вставал перед моими глазами. Он не корил меня, не злился. Он был абсолютно безразличным, как в день нашей встречи.
Если всё то, что Герман рассказал мне утром, было правдой, а сомневаться не приходилось, поскольку зеркало упорно показывало мне вместо привычных зелёных глаз синие, я убила надежду в этом мужчине. Ещё раз. По моей вине в его и без того тяжёлой судьбе больше не ожидается даже намёка на перемены к лучшему. Шанс встретить двух Tasimtu практически невозможно!
Я понимала, что поступила неправильно, но не знала, что делать. Отвратительное чувство неизвестности возилось внутри меня, опутывая скользкими ледяными щупальцами сердце. От этого в груди болело и щемило под ложечкой.
С дивана я встала, когда сумерки уже проникли в дом. Напившись валериановой настойки, отправилась в ванную, где после душа долго смотрела в свои чужие глаза, отражавшиеся во влажном от конденсата зеркале.
По сути, мне выпал шанс вернуть к жизни человека. Мне, потерявшей всех родных и близких, прикрывавшейся одиночеством, как щитом, выпала возможность подарить Надежду тому, кто отчаялся! Растерянность и сомнения всё испортили. Ведь что может быть хуже, чем дать надежду, которая окажется пустой! Хотя, окажись кто на моём месте, согласился бы он дать кому-то надежду на любовь? Кто, будучи в здравом, уме надеется полюбить намеренно? Бред!
Завтра! Всё завтра! Истощенный разум от переизбытка информации, мыслей, терзаний отказывался работать. Не раздеваясь, я бухнулась на кровать и забылась глубоким сном без сновидений.
Прошла неделя, в течение которой погода радовала постоянством. Было промозгло и с небес беспрестанно лило стылой водой. Она оседала на дне моей мятущейся души. К пятнице я поняла, что боюсь захлебнуться.
Как-то вечером я шла по родной уже липовой аллее мимо голых деревьев, скинувших последние листочки. На миг мне показалось, что я иду мимо чёрных, мокрых от сырости скелетов, тянущих ко мне свои руки-ветви. Сердце дернулось и остановилось… За стеклянной дверь не горел свет. Тёмный проём лишь бликовал отражением света фар проезжающих авто.
Я подошла к лавке, стараясь разглядеть, есть ли кто-то внутри. Дернула ручку двери — заперто. Никого. Прижавшись лбом к двери, слушала гак гулко и неровно бьётся сердце: то заходится в бешеном ритме, то почти замирает. Я опоздала!
От дыхания стекло запотело, и рука сама вывела «Прости». Это привело меня в чувство. Развернувшись, я быстро зашагала прочь. Давясь горьким слезами, я изводила себя мыслями о том, что теперь всё будет как прежде — одиноко, но спокойно. Без чувств.
Глянцевый от дождя асфальт плыл под промокшими ногами. Его вид вполне соответствовал неразберихе, творившейся в душе. Я бы так и до дома дошла, устремив взгляд под ноги, но внимание привлёк непонятный клокочущий звук.
И запах! Им за считанные мгновения пропитался влажный воздух. Слизистую носа и горла буквально обжигало мерзким смрадом. Я подняла голову и тут же пожалела об этом. Страх сковал тело, но внутри, я чувствовала, всё перевернулось. Один раз, другой, третий…
Передо мной стоял кентавр, скрещенный с неведомым чудовищем. Торс ему достался от человека, голова напоминала голову динозавра, с которой содрали кожу. Вытянутую затылочную кость венчали гребни с тонкими острыми наростами, похожими на когти. Каждую глазницу монстра заполняло по шесть глазных яблок, светящихся алым.
Нижняя, «лошадиная», часть чудовища располагала тремя парами конечностей, до запястий, покрытых шипастыми пластинами, подобными чешуе. Круп оплетали мощные мышцы, переплетенные сухожилиями. Броня на хвосте состояла из множества отдельных сегментов, обеспечивавших ему подвижность. Он нервно дрожал, нависая над головой химеры и треща жалом, похожим на клинок.