— Мистер Скотт, я... — попыталась она прервать меня.
— Не смей звать меня мистером Скоттом. Я подарил тебе лучшую ночь моей жизни, я отдал тебе голову, по крайней мере одно ребро и, может быть, печень. Неужели непонятно? Мы теперь друзья.
— Шелл, — проговорила она. — Шелл, я надеялась, что все будет по-другому. Я же говорила, что считаю вас способным совершить то, что не в силах сделать никто в целом свете. Поэтому я пришла сюда. Я знаю: если кто-то...
— Лесть тебе не...
— ...и поможет папочке, так это вы.
— К черту папочку!
Это ее поразило.
— Что?!
— К черту папочку! Если мне удастся, я пришью твоего папочку.
— Вы хотите сказать, что нарушите свое слово?
— Нет. Я обещал тебе, что потрачу двадцать четыре часа на изничтожение шайки Домино. Я передумал. Я потрачу на это всю оставшуюся жизнь, если выживу сам. Не ради Сирила Александера, а ради себя самого. Если твой папочка обрадуется этому, прекрасно. Но ему тоже лучше не встречаться на моем пути. Я сделаю тебя сиротой. По крайней мере наполовину... — я умолк, припоминая, был ли Александер женат.
Я точно слышал что-то о миссис Александер. Обычная, старая боевая кобыла, как мне помнилось.
Я посмотрел на Зазу.
— Разве твоя мамочка не будет волноваться, что ты не дома так поздно? Да еще в квартире холостого мужчины?
— О, мамочка знает, где я. Это была моя идея, но мамочка помогла все вычислить.
Ну что мне оставалось? Приблизившись к одному из пуфов, я врезал по нему ногой так, что он пролетел до фальшивого камина под «Амелией». «Амелия» — неистовая обнаженная в квадратный ярд, которую я откупил в каком-то ломбарде, «Амелия», выглядывающая из-за своей восхитительной попочки. Но даже она меня не утешила.
Я подошел ко второму пуфу и бухнулся на него.
— Что я такого натворил? Что я сделал? Я ведь совершил что-то такое, за что расплачиваюсь сейчас. Может, все дело в этих многочисленных женщинах, что...
— Шелл, — Зазу приближалась по золотисто-желтому ковру. — Шелл, скажите мне одну вещь.
— Тебе не интересно послушать? Это обычно многим нравится. Их было...
— Шелл, вы ведь не оставите это дело?
— Я же уже сказал.
— О, я так рада, — она наградила меня сияющей улыбкой. — Это все. что я хотела узнать.
— Счастливого Рождества!
— Шелл, я так рада.
— Чудесно. Поедем куда-нибудь и отпразднуем. Рванем в «Трокадеро». Правда, его уже нет, но я все равно тебя отвезу в «Трокадеро». Я могу сделать все. Может, ты желаешь отправиться в Рай? Я способен организовать и это... Нет, кое-что не могу даже я. Но в пределах разумного...
— Шелл, вы просто восхитительны, — она стремительно нагнулась и поцеловала меня в губы.
Это вовсе не был поцелуй маленькой девочки. Разумеется, она же говорила, что начала развиваться с двенадцати лет.
— Пока, — пропела она и направилась к выходу.
Дверь со щелчком захлопнулась.
Я сидел, барабаня пальцами по краю пуфа. Потом медленно поднялся, дотащился до ванной и попытался смыть душем кровоподтеки и ссадины.
Некоторое время я лежал в постели без сна. Завтра предстояло многое сделать. Во-первых, нанести визит Сирилу Александеру. И, ей-богу, я забыл спросить у Зазу, кто убил Старикашку. Ничего удивительного. Теперь ничто уже не удивит меня. К примеру, то, что к пятидесяти годам, если она доживет до них, Зазу будет владеть всем миром.
Даже мои сны не потрясли меня. Но вам остается только догадываться, о чем они были.
Проснулся я злым и больным. Во всем теле было ощущение, что вот-вот наступит трупное окоченение. Было утро. Превосходное. Чудесное. Еще одно утро. Все та же старая хохма день за днем.
Я долго простоял в душе. Горячий, холодный, опять горячий под полным напором. Он не придал мне лучшего вида: я насчитал шесть разных мест — на боку, на спине, на груди — выглядевших гангренозными, но почувствовал я себя легче, и это самое главное. Затем, сидя у телефона в гостиной, я проглотил три чашки крепкого кофе.
За полчаса я уже запустил свои щупальца куда следует. Я поговорил с семью моими лучшими источниками информации: четырьмя бывшими уголовниками, одним отставным полицейским, — одной парикмахершей — женщины рассказывают чертовски занимательные вещи своим клиентам — и одним барменом. Пока достаточно. Они сообщат другим. К полудню уже человек пятьдесят будет работать на меня в расчете на выгоду. Они будут вознаграждены, только если сообщат нечто ценное. Таково свободное предпринимательство.
Уже пошла молва, что Шелл Скотт интересуется Ники Домано и членами шайки Домино, особенно тем, что они тщательно скрывают. Пусть знают, что я объявил им войну и что в дело вступили мои агенты.