— Откуда ты взялся? Я видела, как ты ушел.
— Так и было задумано. Вы сделали всё, что могли, с Кальцифером и беднягой Майклом. Ясно, что сегодня вы нагрянете ко мне. И что бы ни наговорил вам Кальцифер, я действительно чародей, знаете ли. Вам не приходило в голову, что я могу творить магию?
Его слова подорвали все предположения Софи. Но она скорее умерла бы, чем признала это.
— Все знают, что ты чародей, молодой человек, — сурово произнесла она. — Но это не меняет того факта, что твой замок — самое грязное место из всех, где я когда-либо бывала.
Она заглянула в комнату из-под свисающего серебристо-голубого рукава Хаула. Ковер на полу был покрыт мусором, словно птичье гнездо. Она мельком увидела ободранные стены и заполненную книгами полку, некоторые из которых выглядели очень странно. Здесь не было ни малейших следов кучи обглоданных сердец, но, вероятно, они прятались за или под громадной кроватью с балдахином. Бело-серые от пыли драпировки балдахина не позволяли увидеть, куда выходит окно.
Хаул покачал рукавом у нее перед лицом.
— Не-а. Не будьте любопытной.
— Я не любопытная! — возразила Софи. — Эта комната…
— Да, любопытная. Вы кошмарно любопытная, жутко деспотичная, ужасающе чистоплотная старушка. Держите себя в руках. Вы терзаете нас всех.
— Но здесь свинарник. Я не могу изменить себя!
— Можете. И мне нравится моя комната такой, какая есть. Вы должны признать, я имею право жить в свинарнике, если хочу. А теперь идите вниз и придумайте себе другое занятие. Пожалуйста. Я терпеть не могу ругаться с людьми.
Софи ничего не могла поделать, кроме как проковылять прочь, лязгая ведром. Она была немного потрясена и очень удивлена, что Хаул тут же не вышвырнул ее из замка. Но поскольку этого не случилось, она подумала о следующем, что необходимо сделать немедленно. Она открыла дверь рядом с лестницей, обнаружила, что моросящий дождь почти прекратился, и выбралась во двор, где начала энергично разбираться в кучах мокрого мусора.
Раздался металлический лязг, и Хаул, слегка пошатнувшись, появился посередине большого ржавого листа железа, который Софи собиралась подвинуть следующим.
— И здесь тоже не надо, — сказал он. — Вы просто кошмар. Оставьте двор в покое. Я знаю, где здесь всё, а если вы приберетесь, я не смогу найти вещи, которые мне нужны для перемещающих чар.
Значит, вероятно, где-то здесь находился сверток с душами или коробка с пожеванными сердцами, подумала Софи. Она по-настоящему расстроилась.
— Я здесь для уборки! — крикнула она Хаулу.
— Тогда вы должны задуматься о новом смысле жизни.
Мгновение казалось, он вот-вот тоже потеряет самообладание. Его странные бледные глаза едва ли не испепелили Софи. Но он взял себя в руки и сказал:
— А теперь быстренько идите внутрь, вы, сверхдеятельная старушенция, и найдите себе для развлечения что-нибудь другое, пока я не разозлился. Терпеть не могу злиться.
Софи скрестила костлявые руки. Ей не нравилось, когда ее испепеляют глазами, похожими на стеклянные шары.
— Конечно, ты терпеть не можешь злиться! — парировала она. — Тебе не нравится всё неприятное, не так ли? Ты ускальзыватель, вот кто ты такой! Ты ускальзываешь от всего, что тебе не нравится!
Хаул напряженно улыбнулся:
— Ну что ж. Теперь мы оба знаем недостатки друг друга. А теперь возвращайтесь в дом. Давайте. Назад.
Он двинулся на Софи, взмахами руки погоняя ее в сторону двери. Рукав его махающей руки зацепился за край ржавого металла, дернулся и порвался.
— Проклятье! — воскликнул Хаул, подняв болтающиеся серебристо-голубые концы. — Смотрите, что я из-за вас сделал!
— Я могу починить, — предложила Софи.
Хаул одарил ее еще одним стеклянным взглядом:
— Опять вы за свое. Как вы, должно быть, любите прислуживать!
Он нежно взял порванный рукав пальцами правой руки и пропустил его сквозь них. Когда серебристо-голубая ткань вышла из его пальцев, она была совершенно цела.
— Вот, — сказал он. — Понятно?
Пристыженная, Софи проковыляла обратно внутрь. Чародеям явно нет нужды работать обычным способом. Хаул показал ей, что он действительно чародей, с которым следует считаться.
— Почему он не выставил меня? — спросила она наполовину у себя, наполовину у Майкла.
— Сам удивляюсь, — ответил Майкл. — Но думаю, дело в Кальцифере. Большинство приходящих сюда людей либо не замечают Кальцифера, либо пугаются его до смерти.
Глава шестая, в которой Хаул выражает свои чувства посредством зеленой слизи
В тот день и в последующие несколько дней Хаул никуда не уходил. Софи тихонько сидела в кресле возле очага, держась подальше от Хаула и размышляя. Она поняла, что, даже если он и заслужил такое отношение, на самом деле она перенесла на замок свою злость на Ведьму Пустоши. И ее слегка расстраивала мысль, что она находится здесь под ложным предлогом. Хаул мог думать, будто она нравится Кальциферу, но Софи знала, Кальцифер просто ухватился за возможность заключить с ней сделку. Софи готова была решить, что подвела Кальцифера.
Это состояние духа не продлилось долго. Софи обнаружила кучу одежды Майкла, которая нуждалась в починке. Она достала наперсток, ножницы и нитку из своего кармана для шитья и принялась за работу. К вечеру она достаточно повеселела, чтобы подпевать Кальциферу, когда он завел свою глупую песенку про кастрюли.
— Счастлива за работой? — саркастично поинтересовался Хаул.
— Мне нужно еще, — ответила Софи.
— Мой старый костюм нуждается в починке, если вам необходимо чувствовать себя занятой.
Похоже, это означало, что Хаул больше не сердится. Софи испытала облегчение. Тем утром она почти испугалась.
Хаул явно еще не поймал девушку, за которой охотился. Софи слышала, как Майкл прямо расспрашивает его об этом, а Хаул искусно ускальзывает от ответов.
— Он ускальзыватель, — пробормотала она паре носков Майкла. — Не может посмотреть в лицо собственной мерзости.
Она видела, что Хаул постоянно старательно прячет недовольство. Это Софи прекрасно могла понять.
За верстаком Хаул работал гораздо усерднее и быстрее, чем Майкл, составляя чары профессионально, но небрежно. Судя по лицу Майкла, большинство чар были редкими и сложными в приготовлении. Но Хаул бросал чары на полпути и устремлялся наверх в свою спальню поискать нечто спрятанное — и наверняка зловещее, — продолжив работать наверху, а потом резко выскакивал во двор, чтобы возиться с чарами там. Софи чуть-чуть приоткрыла дверь и с изумлением увидела, как элегантный чародей стоит на коленях в грязи, а длинные рукава завязаны у него за шеей, чтобы не мешались, пока он аккуратно помещает клубок жирного металла в некую специальную рамку.
Чары предназначались для короля. Еще один разодетый и надушенный посланник прибыл с письмом и длинной-длинной речью, в которой интересовался, не мог бы Хаул уделить время, несомненно занятое другими делами, и снизойти своим могучим гениальным умом к маленькой проблемке, испытываемой его королевским величеством, а именно: как армии провезти по болоту и неровной поверхности тяжелые вагоны. Хаул ответил удивительно вежливо и многословно. Он сказал: нет. Но посланец говорил еще полчаса, по окончании которого они с Хаулом поклонились друг другу, и Хаул согласился заняться чарами.
— Это немного пугает, — сказал Хаул Майклу. — С какой стати Сулиман затерялся в Пустоши? Король, похоже, считает, я буду вместо него.
— Говорят, он не был столь изобретателен, как ты, — сказал Майкл.
— Я слишком терпелив и вежлив, — угрюмо произнес Хаул. — Мне следовало завысить цену еще больше.
Хаул был столь же терпелив и вежлив с клиентами из Портхэвена, но, как встревоженно заметил Майкл, проблема состояла в том, что Хаул брал с них слишком мало. Майкл заявил это после того, как Хаул в течение часа слушал, почему жена моряка еще не может заплатить ему ни пенни, а потом пообещал капитану дальнего плавания чары ветра почти задаром. Хаул уклонился от доводов Майкла, начав с ним урок магии.