Мостик встретил его тишиной и приглушенным освещением. Сидевшая за своим пультом Тайк на мгновение повернула голову и, бросив взгляд на мужчину, вновь вернулась к своей работе, лишь ее рожки сменили цвет с коричневого на ярко-фиолетовый.
– Что у нас? – спросил Кир, опускаясь на свое место.
– Два часа назад вышли из нырка и движемся к Сейпору. – Для многих голос Кай-Хары показался бы абсолютно безэмоциональным и механическим, словно говорило не живое существо, а какая-то кукла, но это впечатление было обманчиво. За прошедшие годы Кир научился различать различные интонации, которые в первую очередь заключались в едва ощутимом изменении темпа речи и разной расстановке ударений на одни и те же слова – вот и сейчас он уловил явственные нотки волнения.
– Говори, Тайк. – Рожки девушки потемнели.
– Третий двигатель ведет себя нестабильно, капитан, – ответила она, не оборачиваясь. – При попытке перевести в штатный режим растет температура отражательных пластин.
– Сильно?
– Пять минут работы – и почти критическая.
– Черт, – выругался Кирилл на «едином». – Рику сообщила?
– Да. Сказал, что заменит, пока будем на орбите болтаться.
Кир кивнул и, откинувшись в кресле, задумчиво пробарабанил кончиками пальцев по краю пульта. С двигателями надо было что-то решать, так как с каждым разом их ремонт обходился все дороже и дороже, да и возможен был далеко не всегда. Космолет был наследием древней дайтанской цивилизации, и запасных частей для него просто не существовало, поэтому любую деталь приходилось заказывать индивидуально. Кирилл уже давно порывался заменить движки, но каждый раз натыкался на одну и ту же проблему: все подходящие образцы в разы уступали по энергомощности стоящим на «Гере», а обладающие схожими характеристиками были слишком громоздки. Приходилось пока довольствоваться старыми, хотя надежность их падала год от года. Однако попытка капитального ремонта уткнулась в невозможность с помощью местных технологий воспроизвести часть из применяемых в их конструкции деталей и материалов.
– Ну, хорошо, – сказал он через минуту, – думаю, Рик разберется. А пока давай еще пробежимся по нашему дальнейшему маршруту, и я вызову Ай, тебе уже давно пора отдохнуть.
– Я не устала, капитан.
– Трое суток вахты даже для тебя тяжко, вон смотри, уже кончики рогов побелели. А на орбите и Ай будет достаточно.
Девушка повернула голову и, посмотрев на землянина своими большими бездонно черными глазами без всякого намека на зрачок, словно нехотя кивнула.
– Глиссада выверена, начинаю снижение.
Небольшой четырехместный челнок клюнул носом и, свалившись на крыло, устремился к блеклой дымке атмосферы, плывущей внизу планеты. Вспыхнула радуга силового поля, отгораживая обшивку от взметнувшегося вокруг легкого кораблика пламени, а тела пассажиров вдавила в спинки кресел навалившаяся перегрузка, которую не смогли до конца погасить его слабые гравиокомпенсаторы.
– Девочки, вы как? – Кирилл обернулся и с беспокойством посмотрел на сидевших позади Эйру и Киану, которые напросились слетать с ними на планету.
– Нормально, дядя Керк, – улыбнулась энгмарка, хотя дрожащие кончики ее ушей говорили обратное – девочке явно было страшно. А вот Киана была абсолютно спокойна, завороженно разглядывая бушующее за иллюминаторами пламя.
Кир вздохнул, прошло уже три года после той аварийной посадки, а Эйра до сих пор испытывает чувство страха при полете на этой шлюпке. Огонь за бортом медленно угасал, и землянин, бросив взгляд на приборы, поспешно отключил автопилот, взяв управление на себя. Сопла двигателей полыхнули синим огнем, и кораблик выровнял свой полет, устремившись к невидимому пока космопорту.
Намар, весь вечер прокопавшийся с двигателями «Геры» и поэтому продремавший всю процедуру спуска, приоткрыл один глаз и, покосившись в иллюминатор, с протяжным мявканьем потянулся.
– И что на корабле не сидится? – усмехнулся Кирилл. – Спал бы да спал.
– Ага, как же, Ай даст поспать, – буркнул бывший «ищущий». – Она там в каюте уборку затеяла, ворчит, что грязью совсем заросли, хотя роботы-уборщики у нее и так в режиме постоянной чистки стоят. Останься, так и меня припахала бы.
– Мама просто чистоту любит, – подала голос Эйра.
– Я знаю, дочка, – улыбнулся Намар. – Вот только после твоего рождения это у нее превратилось в какую-то манию.