— Нечего надо мной насмехаться, Джейсон. То, что ты имеешь в виду, для меня не подходит.
— Да? Вообще-то я имел в виду ремесло поварихи.
— Очень смешно! — фыркнула Беверли.
— А как ты собираешься зарабатывать себе на жизнь?
— Вот чего я не собираюсь делать, так это зарабатывать. Я рассчитываю, что меня будешь обеспечивать ты.
— А что ты предложишь мне взамен?
— Ничего, — объявила мисс Хендерсон. — Я, между прочим, не просила меня покупать.
— Сдается мне, что я сделал не самую выгодную покупку, — буркнул я.
— Ну, если тебя так заботит выгода, можешь повесить мне на шею ошейник с колокольчиком да коробку для монет и отправить собирать медяки.
— А что, интересное предложение…
Она буркнула что-то невнятное, и мы пошли дальше.
— У тебя есть работа? — спросила мисс Хендерсон некоторое время спустя.
— Нет, — ответил я.
— Придется найти.
— Наверное, стоит.
Меня, с моими мускулами, охотно наняли бы гребцом или портовым грузчиком. Во всяком случае, зарабатывать, участвуя на пари в кулачных боях, мне больше не хотелось. Этак недолго нарваться на нож или на меч. Неизвестно, чем бы обернулась для меня встреча с задиристым пиратом по имени Клиомен, не вступись за меня тот спившийся малый — кажется, из Порт-Коса, — которого звали Каллимахом.
— Нам потребуются деньги, — напомнила мисс Хендерсон.
Я промолчал.
— Ты можешь называть меня Беверли, — сказала она.
— А как насчет Веминии? — спросил я. Так назывался голубой горианский цветок, маленький, красивый, с нежными лепестками.
— Это рабская кличка, — ответила она, — так меня называли в доме Онеандра из Ара.
— Для слуха большинства жителей Гора имя Беверли тоже звучит как рабское.
— А как, интересно, звучит для них имя Джейсон? — сердито осведомилась она.
— Прости, если разочарую тебя, — сказал я, — но это довольно распространенное имя на Горе, особенно, насколько мне известно, к западу по реке, а также на островах Кос и Тирос.
— Вот оно что!
— К тому же, — добавил я, — оно везде рассматривается как имя свободного человека.
— Вот как!
— Да. В отличие от Беверли.
— Понятно, — промолвила она язвительным тоном. — Но имя Беверли может принадлежать не только рабыне. Я буду носить его как свободная женщина.
— Дело твое.
— А еще нам с тобой надо будет договориться о всех деталях, касающихся нашего совместного проживания.
— Само собой.
— Первым делом мне хотелось бы помыться.
— У меня есть маленькая медная ванна.
— Что же до готовки, уборки и прочих домашних дел, то мы поделим их поровну, и каждый будет отвечать за свою долю, — заявила Беверли.
— Интересно! — возмутился я. — Выходит, мне предстоит целыми днями работать, а потом, приходя домой, еще и хлопотать по хозяйству?
— Не рассчитывай, будто я буду выполнять за тебя черную работу, — отрезала она. — Я свободная женщина. Я буду делать свои дела, а ты свои. Понятно?
— Чего тут непонятного?
— Надеюсь, ты снял комнату не в этом убогом квартале? — осведомилась Беверли, подняв глаза на фонарь, раскачивающийся над входом в трактир.
— Зря надеешься, — сказал я.
— Надо будет присмотреть что-нибудь получше.
Я промолчал, подумывая, что было бы недурно сорвать с Беверли простыню. Надо полагать, она прекрасно смотрелась бы с колокольчиком на ошейнике.
— Я обошлась тебе меньше чем в сребреник, — сердито проворчала Беверли после непродолжительного молчания. — А между тем некоторых девушек покупали за два, а то и за три серебряных тарска.
— Это были очень красивые женщины, — пояснил я — некоторые принадлежали к высокой касте, а две были даже особо обучены для утонченных удовольствий.
— Но уж я-то, конечно, куда дороже, чем любая из них, — раздраженно заявила она.
— Ты сердишься? — удивился я.
— Конечно! Я стою гораздо больше, чем девяносто восемь медных тарсков.
— А вот я вовсе не уверен в том, что ты стоишь и этих девяноста восьми медных тарсков.
Беверли охнула от злости.
— Если девушке на рынке Гора цена полновесный сребреник, так за нее сребреник и дадут, — пояснил я.
— Ты отвратителен!
— А ты никак не стоишь серебряного тарска.
— Ненавижу тебя!
— По мне, так ты не стоишь и пары медяков.
— Животное! — воскликнула Беверли. — Животное!
— Помни, — сказал я ей, — у тебя нет Домашнего камня.
— Иными словами, ты говоришь, чтобы я попридержала язык?
— Тебе бы это не повредило.
— Ну конечно. У меня нет Домашнего камня, значит, надо мной можно измываться как вздумается. Можно сорвать с меня эту простыню, швырнуть прямо на камни, овладеть мною силой и снова обратить в рабыню!
— У меня и в мыслях не было ничего подобного. Хотя… такое возможно.
— Ха, возможно! Да у тебя духу не хватит!
— Не дразни меня.
— Ты слишком слаб для этого. Куда тебе?
Я схватил ее за укутанные простыней плечи и яростно встряхнул.
— Ой! — воскликнула она. — Не гневайся, господин. Пощади меня.
— Слово «господин» легко слетело с твоих губ, — заметил я.
Беверли поспешно завернулась в простыню. Выглядела она подавленно.
— Не сердись, — сказал я, — мне следовало вести себя сдержаннее.
— Мне угрожает опасность, Джейсон? — спросила она.
— Нет, — постарался успокоить ее я, — конечно нет.
Беверли подняла на меня глаза.
— Я женщина Земли, а не девушка Гора.
— Я прекрасно это понимаю, — сказал я, — Мне действительно очень жаль, что так получилось.
— Надеюсь, ты никогда не будешь вести себя со мной с позиции силы.
— Я ведь уже извинился.
Происходящее начинало действовать мне на нервы.
— Ты ведь тоже уроженец Земли, настоящий джентльмен, а не здешний невежественный дикарь. Такие мужчины, как ты, служат и угождают женщинам, поэтому бояться их нечего. Намотай это себе на ус.
— Прости меня, — повторил я, — мне очень жаль.
— На будущее — не вздумай распускать руки. Я не игрушка для удовольствий. Сегодня на этом торжище ты наверняка видел, как меня заставляли принимать разные позы и проделывать всякие гадкие вещи?
— Видел, — согласился я.
— Так вот, забудь об этом. Никогда даже не думай ни о чем подобном. Торговец, гнусная скотина, захватил меня врасплох. От неожиданности и растерянности я словно перестала быть собой. Можешь считать, что там, на помосте, находилась другая девушка. Так что успокойся. Ни на что, подобное тем извращенным удовольствиям, тебе рассчитывать не приходится. Я гораздо сильнее, чем может показаться, и ты скоро убедишься в этом.
— Понятно, — сказал я.
— Я не какая-то потаскуха, дрожащая при мысли о плети. Мне легко будет доказать, что я достойна уважения, как и подобает свободной женщине.
— Я понял, — сказал я.
— Давай теперь зайдем внутрь. Комнату надо как следует разгородить.
— А ты разве не благодарна мне за то, что я избавил тебя от уз рабства? — поинтересовался я.
— Чрезвычайно благодарна, — сказала Беверли. — Ты даже не представляешь себе, как прекрасно вновь обрести свободу. Именно это и нужно каждой женщине.
— Что-то ты не слишком выразила свою благодарность, — заметил я.
— И каким, интересно, образом ты предлагаешь мне ее выразить? — язвительно осведомилась она.
Я покраснел.
— Я не рабыня, Джейсон, — проговорила мисс Хендерсон. — Я свободная женщина. А ты, надо думать, купил меня для того, чтобы я, слабая и глупая, преисполнившись благодарности, принялась исполнять все твои желания? Впрочем, не думай, что я неблагодарна, — добавила она, помолчав. — Я научу тебя, как стать истинным мужчиной, заботливым, внимательным и нежным.
— Понятно, — повторил я.
— Но не вздумай ко мне прикасаться!
— Позволь мне хотя бы поцеловать тебя, — попросил я, продолжая любоваться ее потрясающей красотой.