Наш корабль находился к востоку от большой заградительной цепи. Утро выдалось холодное, промозглое, и видимость из-за сильного тумана была очень плохой. Вода лизала обшивку, издали доносился крик невидимой речной чайки.
— Ты мог бы и не присоединяться к флоту, — сказал Каллимах.
— Мне здесь самое место, — возразил я.
— Ты и так рисковал жизнью.
— Только из-за того, что нас предали.
— Это верно, — согласился воин.
Так вышло, что вчера вечером я поднялся на борт «Тины», вышедшей из Виктории под началом капитана Каллимаха.
— Если Воскджар попытается прорваться за цепь, нам все равно не удастся его остановить, — угрюмо заметил Каллимах. — Нас предала Пегги, рабыня с Земли, принадлежащая Тасдрону, — сказал я.
— Ты уверен?
— Почти. Больше вроде бы некому. Вот как по-твоему, мог это сделать Каллистен?
— Исключено! — заявил Каллимах. — Я знаю этого человека. К тому же он принадлежит к нашей воинской касте.
Я посмотрел поверх планширов. И справа и слева по борту все скрывала от глаз плотная пелена тумана, сквозь которую время от времени проступали очертания двух других кораблей — «Миры» из Виктории и «Талендера» из Фины.
— К тому же, — заключил Каллимах, — он мой друг.
Было холодно.
— А как насчет Тасдрона или Глико? — спросил я.
— Тасдрон исключается, это совершенно не в его интересах. В конце концов, именно он возглавляет в Виктории тех, кто противится тирании Поликрата.
— Может быть, это все-таки Глико? — хмуро предположил я.
— Он не принадлежит к моей касте, — признал Каллимах.
— Как и Тасдрон, — указал я.
— Верно, — согласился Каллимах.
— В пользу Глико говорит то, что это он разыскал тебя в Виктории, чтобы привлечь к выступлению против пиратов, — заметил я.
— А против — то, что сейчас он не с флотом, — парировал Каллимах.
— Но ведь он отправился на восток, пытаясь заручиться там поддержкой нашего дела!
— Может, и так, — пожал плечами Каллимах, — только вот где она, эта поддержка? Что-то я не вижу никаких кораблей.
— Боюсь, Глико не добьется успеха, — сказал я. — Прибрежные города не доверяют друг другу, да и страх перед пиратами слишком велик. К тому же флот Поликрата находится сейчас к востоку от Виктории как раз ради того, чтобы не дать никому возможности оказать нам помощь. Я ведь говорил тебе об этом.
Каллимах промолчал.
— А почему ты сомневаешься в предательстве Пегги? — поинтересовался я.
— Она не могла ничего слышать, — буркнул воин неуверенно, а оттого сердито.
— Пегги находилась с нами в одном помещении, — возразил я, — так что слышать при желании могла почти все. Голова у нее, хоть она и рабыня, варит, и сообразить, о чем речь, ей ничего не стоило. Надо полагать, она выдала наши плану посланцу Рагнара Воскджара или другому пирату, который, посетив таверну, воспользовался ее услугами в алькове. Небось надеялась, что в награду за измену ей даруют свободу.
— Никто бы ее не освободил, — проворчал Каллимах. — Рабыня-изменница навсегда останется рабыней, только вот обращаться с ней будут не в пример более сурово.
— Откуда ей знать, что к чему, она ведь с Земли.
Горианские обычаи настолько отличаются от земных, что проникнуться здешними традициями можно, лишь проведя на Горе долгие годы. Но одно очевидно: с рабами на Горе церемониться не принято.
— Может быть, нас выдал кто-то из людей Каллистена или Амилиана? — предположил Каллимах.
— Ты же сам не раз и не два твердил мне, что члены воинской касты неспособны на предательство, — раздраженно промолвил я. К тому же у них практически не оставалось времени, чтобы связаться с врагом. Как ты не понимаешь — кроме этой рабыни выдать нас было некому!
Упорное нежелание Каллимаха признать виновность Пегги заставило меня заподозрить, что он тоже к ней неравнодушен.
— Да, больше некому, — угрюмо и неохотно согласился воин. Тон его и выражение лица произвели на меня странное впечатление. Такое, будто предали не нас всех, а лично Каллимаха.
Я попытался посмотреть вперед, но туман не позволял увидеть что-либо дальше корабельного носа.
— Если нам повезет и мы выберемся из этой переделки живыми, я сам прослежу, чтобы с предательницей поступили как подобает! — пообещал Каллимах.
— Что с ней сделают?
— С ней поступят так, как поступают с рабыней, не сумевшей угодить господину, — спокойно ответил он.
Я поежился.
— Холодно? — спросил Каллимах.
— Совсем замерз, — признался я, кутаясь в плащ.
— Возможно, никакого боя и не будет, — проворчал воин. — Мы торчим у цепи уже два дня.
— «Тамира» прошла за цепь, не так ли? — спросил я.
— Да, прошла.
— Это сулит нам неизбежную схватку.
— Почему? «Тамира» — мирное торговое судно.
— Как бы не так! Это разведывательный корабль Рагнара Воскджара, который уже нанес визит Клиомену в цитадели Поликрата.
— Мне трудно в это поверить, — сказал Каллимах.
— Ее осматривали у цепи, эту «Тамиру»? — спросил я.
— Нет, — сказал Каллимах.
— Если бы его осмотрели, сразу бы выяснилось, что он везет награбленное добро с «Цветка Сибы». И, что более важно, на его борту имелись важнейшие документы, свидетельствующие о связи Рагнара с Поликратом. Согласованные обоими главарями пароли и прочие тайные знаки, позволяющие руководить действиями объединенной пиратской флотилии.
— Ты ошибаешься, — возразил Каллимах. — Реджинальд, капитан этого судна, — человек, хорошо известный на реке.
— Я услышал обо всем этом в крепости, когда Клиомен делил добычу.
— Все равно тут какая-то ошибка.
— Ошибка не ошибка, а мне кажется, битвы не миновать.
— Будь оно так, она бы уже разразилась.
— В твоих словах есть резон, — признал я.
— Может быть, Воскджар боится цепи, — сказал Каллимах.
— Не исключено.
Время от времени до нас доносилось беспокойное поскрипывание могучих звеньев цепи, закрепленной на пилонах и перекрывающей все русло широкой реки. Каждое звено имело примерно полтора фута в длину и фут в ширину, причем выковано оно было из сплошного металлического прута толщиной в руку мужчины. Местами цепь погружалась в воду примерно на фут, местами — ближе к опорам — поднималась над поверхностью на высоту от фута до ярда. К пилонам цепь крепилась большими кольцами. Цепь не представляла собой сплошную преграду: проход в ней мог открываться в разных местах, на пяти участках между опорами. Цепь отводили в сторону на большом плоту. На нем дежурил караул. Кроме того, сторожевые пункты были установлены возле главных, конечных опор на южном и северном берегах реки.
— Где Каллистен? — поинтересовался я.
— На южной сторожевой станции, — ответил Каллимах.
Береговой пост считался особенно опасным. Горианские речные суда, даже грузовые, не столь уж велики, и в тех местах, где нет оборудованных причалов, команды частенько просто вытаскивают их на берег. Таким образом, цепь, даже в теории, не представляла собой непреодолимого препятствия. Если ее не отводили ни на одном из пропускных участков, существовала возможность перетащить судно по берегу волоком и спустить на воду уже выше или ниже преграды.
Южный караульный пост считался более уязвимым и опасным, чем северный, в силу большей удаленности от Порт-Коса — переброска туда подкрепления требовала большего времени. Мне было приятно услышать, что Каллистен принял на себя ответственность за столь важный участок, где настоятельно требовались опытные и смелые люди. Другое дело, что, вздумай Воскджар все-таки атаковать цепь в лоб, меч Каллистена пригодился бы и нам.
— Может быть, нам самим разумнее засесть там, на берегу, — промолвил, размышляя вслух, Каллимах.
— Цепь выглядит устрашающе, — заметил я.
Мы с Каллимахом оба до прибытия на запад в глаза не видели пресловутой цепи и не были готовы к столь впечатляющему зрелищу. В целом то было колоссальное инженерное сооружение. Масштабы его поражали, и все высказывавшиеся ранее сомнения в эффективности столь мощной конструкции начинали казаться неубедительными. Во всяком случае, становилось ясно, почему многие из видевших цепь воочию, искренне считали ее совершенно непреодолимой.