Но только не думайте, что вся моя жизнь заключается в уходе за домом и за садом, нет! Каждый день после обеда я читаю, тем более что выбор литературы у меня огромен. Если мне нужна какая-то книга, то надо всего лишь на всего спуститься по старой скрипучей лестнице в подвал, пройти по коридору несколько шагов, миновать дверь, ведущую в винный погреб. Следующая за ней дверь — вход в книгохранилище. Зайдешь, щелкнешь выключателем — и такое в душе умиротворение. В неярком электрическом свете видишь — стеллажи, стеллажи, стеллажи… Бескрайнее море стеллажей, а на них — книги. Самые разные, здесь можно найти все, что только взбредет тебе в голову. И на всех языках, наверное. Сам-то я языками плохо владею, из старых знаю только английский, русский, немецкий и чуть-чуть французский, больше еще выучить не успел, так что часть книгохранилища для меня еще загадка. Ходишь, бывало, между стеллажами, смотришь на корешки, и вдруг взгляд останавливается на каком-то одном, берешь книгу с полки — и как глухой. Листаешь ее, а перед глазами жучки бегут, таракашки незнакомые. Иероглифы. А о чем они тебе сказать хотят, не понимаешь. Смотришь только на иллюстрации, если есть — а толку-то! Не слышишь ты книгу, немая она для тебя. Порой очень даже обидно бывает, но ничего не поделаешь…
Только вы не думайте, что я все книги так отыскиваю. Я и границ-то хранилища не знаю, до противоположной стены ни разу и не доходил. Заблудиться боюсь. Если мне что-то конкретное надо — пожалуйста, прямо перед входом компьютер стоит. Оформляешь заказ, и буквально через десять секунд — хоп! Прямо под монитором ящичек есть — открываю и забираю. Туда же и возвращаю, к чему мне книги наверху складывать, если здесь им такое место оборудовано! Хотя, признаться честно, возвращаю я, конечно не все. Есть и любимые авторы, которые пополняют шкаф в кабинете. Само их присутствие там согревает душу, создает приятную мне атмосферу в доме. И если, бывает, возьму в хранилище ерунду какую-нибудь, второй раз вниз в тот же день не спускаюсь. Значит, пришло время перечитывать что-то из старенького. Но вкус меняется с возрастом, и иногда книга, что раньше стояла у меня в кабинете, возвращается вниз. Такая судьба не грозит только альбомам по искусству, что так приятно полистать вечерами.
Есть у меня еще один книжный шкаф, в холле. Этот шкаф — моя гордость, книги в нем — результат моих пеших экспедиций по книгохранилищу. Порой случается, что, спустившись вниз, не хочется ничего конкретного. Тогда я привязываю к дверной ручке конец капроновой веревки, целая бобина которой специально для таких обстоятельств стоит перед входом, беру ее в руки и ухожу бродить книжными лабиринтами, периодически отматывая необходимую длину. По ней же я и возвращаюсь назад, к выходу, чаще пустой, но иногда — с находкой. Именно для них — шкаф в холле. Они — жемчужины моей коллекции. Они — это древние фолианты, заключенные в тяжелые оклады, обтянутые кожей, инкрустированные золотом и серебром, а, порой, и драгоценными камнями, с рукописными текстами и дивными миниатюрами на полях. Некоторые из них мне удалось прочитать, некоторые только ждут своего часа, но мне все равно приятно брать их в руки, перелистывать тяжелые пергаментные страницы и вдыхать их дивный запах — запах времени. Там же хранятся у меня и рукописи, которые мне удалось отыскать. Как древние, так и достаточно современные. Есть там несколько экземпляров, созданных самими авторами. Из них почти все напечатаны на машинке, но я думаю, что это все-таки первые копии, и только два рукописных. В поисках подобных диковинок я провел достаточно много времени, но не обнаружил никакой системы их расположения в хранилище. Кажется иногда, что мои скитания между стеллажами вызывают жалость, непонятно, правда, у кого, и только тогда мне подбрасывают что-нибудь стоящее, но это, конечно, ерунда. Просто порой везет, а порой и нет.
Лучшая моя находка — клинописная глиняная табличка, шумерского, как мне кажется, происхождения — висит у меня в кабинете над письменным столом, заключенная в специальную деревянную рамку со стеклом, которую я сделал для нее своими собственными руками.
*****
Пока Бродяга принимал душ, я занялся ужином. Овощной салат и кусочки сочного мяса, лишь слегка обжаренные на сковороде — пусть говорят, что наедаться перед сном плохо, а по мне ничего не может быть лучше. Сквозь шкворчание сковороды я слышал шум воды за стеной и веселое посвистывание Бродяги. Мне всегда нравилось, как он свистит. Сам я не умею выдавать такие звонкие, чистые рулады, сколько не пытался. Видимо, это врожденное, ему свистеть так же легко, как и дышать. Но никакой зависти к нему я не испытывал, для этого я слишком рад его нечастым визитам — что ни говори, а постоянное одиночество угнетает.