Металлические штуковины встречаются двух видов: те, что, стоит их приподнять, рассыпаются в хлопьевидный красный порошок, и зелено-черные, невредимые. К сожалению, почти все зелено-черные изделия, кажется, декоративные. Симпатичная скульптурка милахи, которую я прихватила, чтобы скрасить свое одиночество. Нечто, похожее на пряжку для ремня. Несколько чашек. Но до сих пор не нашлось никаких ножей, не говоря уж об иголках. Не думаю, что в башне люди жили, хотя, возможно, работали. Или это был наблюдательный пост.
После осмотра территории я вышвырнула с верхнего этажа все крупные булыжники и, соорудив самый халтурный веник в истории человечества, подмела. Рукоятка от найденного кувшина сходу отвалилась, но сам он остался цел, так что я натаскала воды, залила все вокруг, отмыла и отскоблила пол и сбила всю паутину. Не так уж плохо.
Далее на очереди – лохматые овцы. Я заприметила их в один из походов к озеру: небольшое стадо спустилось на водопой. Они паслись севернее, за домами, и разбрелись, стоило подойти поближе. Я почти уверена, что это овцы – они покрыты шерстью, хоть и с рогами, и шерсть местами ну очень длинная. Рога меня слегка нервируют, но надеюсь, получится состричь немного шерсти. Только если у них еще и острые зубы, я точно пас.
Овцы
Лохматых овец охраняют громадные лохматые бараны. Рога есть у всех, кроме детенышей, но у баранов они большие и закрученные, а на лбах – шрамы от ударов друг по другу или по любому, у кого не хватило ума держаться подальше от их женщин. Впрочем, уверена, овцы тоже бы хорошенько меня отделали, так что в конечном счете я решила не рисковать. Возможно, когда-то они и были домашними, но сейчас не слишком симпатизируют людям.
Однако шерсть я все равно добыла. Овцы живут на холмах севернее от города, на самом обширном безлесном участке, который я видела до сих пор. Кроме редких деревьев, в траве встречаются камни и ягодные кустарники. Ягоды отличаются от слезных: тоже зеленые, но с розоватым оттенком. И кислее клюквы, так что, полагаю, тоже еще не поспели. Но важно то, что кусты с шипами и цепляют все подряд.
Отделавшись несколькими царапинами, я набила рюкзак клочками шерсти, и даже еще осталось. После сплетенной из травы веревки это прям огромный шаг, пусть даже шерсть желтая и замызганная. У меня на нее куча планов, но для начала – промыть. А значит, завтра я стисну зубы и постараюсь разжечь огонь.
Если получится, то помимо чистой шерсти я смогу добыть ланолин. Не представляю, что с ним делать – поддерживать кожу в хорошем состоянии? – но хуже точно не будет.
Воскресенье, 2 декабря
Лунный дождь
Прошлой ночью я второй раз увидела луну. И на сей раз – полную.
Когда она взошла, я все еще сидела на крыше Форта Касс. Голубовато-белый свет постепенно оттенил дома, и казалось, что я смотрю вниз на город-призрак: все выглядело совершенно нереальным, как переливающийся мираж. Кольца в центре каждой крыши сияли ярче, чем остальное здание, и в конце концов из них словно бы полился свет. Хотя почему «словно», полился. Я сидела прямо рядом с таким кольцом и, когда из него полез густой туман, не знала, то ли замереть, то ли броситься наутек. Но кто бы на моем месте не проверил, каков он на ощупь?
Около года назад я дружила с Перри Райан. Ее родители почти не бывали дома, и она любила выпить и закурить. Курением я не шибко интересовалась, но считала, что алкоголь – это круто. Из-за него я чувствовала себя личностью. И обожала это ощущение, пока как-то раз Алисса не вытащила меня с вечеринки в доме Перри, не встряхнула и не сообщила, что я обжималась с Мэттом Уилсоном. Он из тех козлов, что делают снимки. В общем, Алисса решила поиграть в мою мамочку, и с тех пор тусовкам у Перри пришел конец.
Так что ощущение тепла и счастья, вызванное холодным голубым светом, мне было не внове, и я свернулась вокруг кольца, как вокруг грелки, и позволила себе наслаждаться. Вскоре наступила фаза опьянения. Не знаю, что заставило меня пойти поискать еще. Но я спустилась по лестнице (босиком!) и направилась туда, куда прежде лишь поглядывала – в белокаменный амфитеатр со ступенчатыми сидениями в центре города. Когда я смотрела на него днем, там кишмя кишели кошки, но этой ночью – царил только свет. Море света. Он струился с каждого здания и вливался в амфитеатр, где громадное кольцо сияло так сильно, что свет поднимался столбом. Естественно, я шагнула внутрь и попыталась пить воздух, походивший скорее на густой туман, чем на жидкость. И никогда я еще не чувствовала себя лучше, счастливее и живее, чем прошлой ночью, когда стояла там с протянутыми руками и открытым ртом, вдыхала и пила свет.