— ПО-ЗДРА-ВЛЯ-ЕМ! — вместе прокричали дети и побежали обниматься.
— Вот гаденыши, когда только успели? — с восхищением воскликнул Гриша.
— Как же здорово! Спасибо большое, мои родные! — подхватила Лотти.
— Вкусный однако, — сказал Нейт, пережёвывая кусочек.
Они огляделись и увидели, как Нейт выскользнул из объятий и голыми руками принялся за торт.
— Совсем дурак! Где твои манеры, блин?!
— Спокойнее, Гриш… спокойнее. Сегодня же наш общий праздник. Имею право.
Тут он поймал леденящий взор Дангеля и перестал есть.
«Понял… мне, и правда, хана».
Они прошли в приют, где продолжили трапезничать. Гул не умолкал, ребятишки не переставали бросаться вопросами:
— А как это вообще было? Страшно?
— Не-а, вообще ни капельки, — смело ответила Лотти.
— Ты такая крутая!
— То-то же! А то вы меня постоянно за плаксу какую-то считаете.
— А кто это трясся до и после теста? — ехидничая, спросил Нейт.
— Не понимаю о чём ты…
— Как думаете сдали? — ненавязчиво поинтересовалась Эли.
— Ну-у, я точно прошёл на отлично. Уверен, Лотти тоже. Чтобы она не говорила, а котелок варит будь здоров… а этот, — кинул взгляд на Нейта, — провалил.
— Что?! — крикнули дети в унисон.
— Нейти ведь такой умный… Неужели так трудно?
— Идиота и ум не исправит. Он мало того, что опоздал, так ещё и вышел через полчаса… Бесишь…
Нейтан вообще не обращал на него внимания, он полностью посвятил себя нежному бисквиту. Весь следующий день троица провела в своё удовольствие. Гриша зарылся в библиотеке, у него успело накопиться несколько книг, которые он так и жаждал прочитать. К тому же Роза подарила ему коллекционную книгу любимого писателя-детективщика из прошлого. Шарлотта же уже долгое время неустанно трудилась над шарфом для Нейта, день рождение которого состоится через несколько дней. Это условная дата. Дата дня, когда Роза его нашла. Лотти вязала в игровой, украдкой присматривая за детьми. А бродяга Нейт в своём стиле просто сидел у открытого окна, размышляя о чём-то с особым усилием. Даже в полумраке, когда пришла ночь, он продолжал глядеть на луну с обеспокоенным видом.
— Нейт? — неожиданно обратился Гриша.
— А-а! Ты давно тут?! — ошарашенно выдал мальчик.
— Давно.
— Только не говори, что пришёл задушить меня подушкой?..
— Если бы, — посмеявшись, ответил он. — Прогуляемся?
Они вышли с парадного входа и уселись на ступеньки. Прохладный ветерок слегка щекотал их кожу, пробуждая сонные глаза.
— Ты сегодня задумчивее обычного, — начал Гриша. — Тревожит что-то?
— Не то чтобы… просто чувство на душе паршивое. А что насчёт тебя? И сам выглядишь побитым.
— Я тут подумал понимаешь… да неважно… Завидую я тебе, — сменил тему он. — Смог познакомиться с самим Гильмешем. Вот бы и мне когда-нибудь поговорить с ним.
— С твоей то головой. Уверен, ты сможешь его даже превзойти.
— Думаешь? Было бы здорово. Знаешь, хоть я и восхищаюсь им, но, если честно, я не совсем согласен с его философией.
— Хм? Ты о чём?
— В «Голодной истине» он выводит теорию иллюзорной реальности.
— Матричное строение мира? — додумался Нейт.
— Угу. Эта идея не нова, но она мне жутко не нравится. Ведь если она верна, то ничего не имеет значения… никакого смысла в жизни нет. Если всё это нереально. Если ты, мама и Лотти не существуете, тогда…
— Я не думаю, что такой гений, как Гильмеш, вдруг забрёл в солипсизм, — прервал его бродяга. — Скорее, ты немного неправильно его понял. Он не имел ввиду, что мир не реален, и никого не существует, совсем наоборот. Мир существует пока есть мы, то есть пока есть наблюдатель этого мира. Скажи, что там за углом?
Гриша посмотрел на другой конец улицы.
— Улица Дроуз.
— Ты уверен? Ты ведь не видишь её, лишь предполагаешь на основе своей памяти. Ты никак не можешь проверить это, не зайдя за угол. А на основе воспоминаний мы не в состоянии удостовериться. Эта улица существует лишь тогда, когда за ней кто-нибудь наблюдает. Можно сказать, что для нас с тобой её нет. Тебе не напоминает это принцип работы книги?
— Поясни…
— Мир в книге существует? Он проработан до мельчайших деталей, но как бы мы не старались, мы не можем заглянуть туда, куда нас не пускает автор. Мы всего лишь наблюдатели конкретного фрагмента истории. И вне этого фрагмента мир не движется. Он движется благодаря действиям главного героя или иных персонажей, на которых делает акцент писатель. В таком смысле каждый может быть главным героем в своей собственной жизни, являясь наблюдателем личного мира, двигаемого им. Разве реальность, где ты главный персонаж видится тебе бессмысленной? Пусть за твоей спиной пустота, но она бессильна перед твоей всемогущей способностью — быть наблюдателем. Пока ты меня видишь, Гриша, я есть. Пока ты видишь Лотти, она есть. И так просто мы не пропадём. Запомни, то, что ты наблюдаешь, ты, правда, наблюдаешь, даже если это всё ложь, даже если это мираж. Ты видишь мираж, и глаза тебя в этом не обманывают.