Натянув пиджак на голову, Евгений Захарович подскочил к стоящему на коленях Толику, ухватив за плечо, потянул к подъезду. Сосед с оханьем поднялся. Под прикрытием каменного козырька оба перевели дух.
-- Вот так погодка! Одно к одному, -- зубы Евгения Захаровича дробно отстукивали.
Толик таращил глаза и, по всей видимости, ничего не понимал. Евгений Захарович шутливо толкнул его в бок.
-- Ну что, заступилась за нас матушка-природа! Может, вспрыснем это дело? А что! Враг-то, как ни крути, отступил!..
Толик болезненно скривился, упрямо замотал головой.
-- Нет. Домой пойду. Хватит...
-- Ты же сказал, они заперлись.
-- Она откроет. Попрошу прощения -- и откроет.
-- Ладно, коли так, -- Евгений Захарович потоптался на месте. Ему хотелось сказать что-нибудь доброе, утешающее, но нужные слова как-то не шли на ум. Он похлопал Толика по огромной спине и с чувством пожал руку.
-- Ты это... Давай крепись! А если что, дуй ко мне.
-- Спасибо, -- Толик вздохнул. Глаза его горестно засветились, лицо стало по-детски жалобным. Тяжело переставляя мощные ноги, он стал подниматься по лестнице. Евгений Захарович смотрел ему вслед, чувствуя, как неукротимо прорастает в нем росток злости. Злости на все то, что превращает людей в таких вот несчастных созданий, что так несправедливо оделяет смертных земными радостями.
###Глава 9
Сюрприз номер один караулил его за окном. Пока он поднимался по лестнице, пока входил в квартиру, ураган стих, будто его и не было, и только бетонная плита лежала на новом месте, свидетельствуя, что все происшедшее -- самая что ни на есть реальность. Да от выпавших градин кое-где оставались еще небольшие лужи. Ошарашенный, Евгений Захарович прошел в ванную и там сбросил с себя грязную одежду. Нагишом вернулся в комнату, устроившись в кресле, закинул ноги на журнальный столик. В сущности, следовало, наверное, поразмыслить над сегодняшними событиями, над их нео
быкновенной развязкой, но именно этого ему хотелось меньше всего. Мозг все еще сомневался, пытаясь подыскать ответ попроще и попривычнее. ДОЛЖНОГО ответа не находилось, и логика заранее терялась, бессовестно пасуя.
Гипотезу шального протуберанца он успел отвергнуть, и единственной версией оставалась версия чудесного. На этом настаивали обстоятельства, на этом настаивало внутреннее "я". Мозг продолжал робко протестовать, но его голоса Евгений Захарович уже не слышал. В конце концов любое чудо -- ни что иное, как загадка, а загадок в этом мире всегда хватало. Стало быть, предполагать чудо -вполне естественно. Значит... Если непознанное есть волшебство, мир, в котором мы живем, прозябаем и радуемся, волшебен!
Кивнув своим мыслям, Евгений Захарович с наслаждением пошевелил пальцами ног. Для завершенности картины не хватало только джина с тоником или на худой конец горячего кофе. Именно так отдыхают киношные джентльмены удачи. Добро и зло для них разделены четкой границей, и разноцветные эти территории абсолютно нигде не пересекаются. Очень может быть, что подобная ясность как раз и дает силы для битв, для вечной войны с кем и чем угодно. Упрощение -- еще не есть принадлежность к примитиву. Как бы то ни было, дуэлирующие мушкетеры, древние идальго, забияки-гусары
всегда вызывали и будут вызывать восхищение. Вот он -- главный парадокс человечества! Агрессия допускает мужество, но напрочь отвергает милосердие. Два положительных качества, которым архисложно ужиться рядом. Оттого и неясно, чем же все-таки кончится ЭКСПЕРИМЕНТ? А коли неясно, то незачем, вероятно, об этом и думать...
Евгений Захарович припомнил о том, что приключилось с ним неделю назад. Тогда он боролся с очередным приступом ипохондрии -- и боролся, надо сказать, не самым достойным образом. Вернувшись с работы и мысленно подвывая от тоски, он бросился обзванивать старых подружек, обратившись таким образом к средству для слабаков. Женщина, как известно, одна из последних пристаней. Настоящий мужчина держится волн и вольного ветра. Как капитан, покидающий судно в последний миг, так и он расстанется с океанскими просторами только в самом крайнем случае. Так по крайней ме
ре утверждают принципиальные холостяки, а Евгений Захарович числил себя таковым и подобное обращение за помощью справедливо полагал отступничеством. За последнее он и был незамедлительно наказан. Первая из подружек смущенно призналась, что вот уже полгода, как у нее появился друг, вторая оказалась в декрете, а третья добродушно пригласила на собственную свадьбу. Больше никуда он звонить не стал. Урок не прошел даром, он крепко-накрепко отчитал себя за проявленное малодушие.
Сейчас, вспоминая недавнюю свою слабость, Евгений Захарович снисходительно улыбался. Он мог себе это позволить. Сегодня во всяком случае. Этот день перевернул многое. Что-то действительно приключилось с миром. Иначе не объяснить того призрачного сияния в парке, драки с грубоватыми парнями и сказочного урагана, спасшего Толика от неминуемого ареста. Логически не объяснить, а объяснение вне логики -- это уже вроде как и не объяснение...
Евгений Захарович поднял голову. Окно в доме напротив разгоралось багровым прожектором. Сморгнув, Евгений Захарович чуть передвинулся. Сияние послушно переместилось в окно по соседству. Вот вам и еще одна тайна! А следом за ней другая, скрывающая глубину комнаток, освещенных закатом. Что там за этими шторами? Счастливы ли жильцы достигнутым, ждут ли от жизни чего-то большего? И что есть -- это большее? Что-то новое или что-то старое, ожидаемое или напротив -- совершенно неожиданное?..
Поднявшись, он приблизился к окну. Прожектор нехотя уплыл в сторону, взгляд Евгения Захаровича скользнул вниз по кирпичной стене, плавно обежал аляповатое обрамление арки. Увиденное заставило удивленно приподнять брови. Нет, он не ошибался. Во двор в самом деле входил его величество господин Трестсеев! На всякий случай Евгений Захарович шагнул назад, хотя увидеть его с улицы было непросто. "Не открою, -- решил он. -- Пусть хоть кулаком в дверь стучит, хоть каблуком! Меня нет дома -- и все тут!" По счастью, опасения его не оправдались. Трестсеев заглянул во двор