И глядя на него, такого высокого и широкоплечего, Кьяра вдруг с разочарованием вспомнила, как когда-то втайне от всех она симпатизировала внешнему облику скворан, даже невзирая на их эмоциональную непоследовательность и импульсивность. Просто среди многих галактических рас скворане выделялись идеальной пропорциональностью и грациозностью своего тела. Их светлая почти сизая кожа казалось голубой из-за скворанского обычая наносить на неё массу символических татуировок, почти не оставляя свободного места. У них был особый культ тела и целый ряд обычаев связанных с ним, как, например, не было ни одного скворанина с длинными волосами, у всех они были строго пепельного цвета и коротко почти на лысо острижены, даже у женщин. Не было среди скворан и кареглазых, скворанская раса являлась обладателями светлых глаз, но глаза эти были до крайней степени необычны.
Во-первых, вместо одного зрачка – целых три, которые при этом постоянно пульсировали, передавая ту или иную степень эмоциональности.
Во-вторых, насыщенность цвета, которая так же была связана с психологическим состоянием – чем позитивнее настроение индивидуума - тем ярче был цвет этих глаз, и наоборот – чем сильнее ярость - тем бледнее радужка, которая наливалась красным кровяным оттенком и даже имела способность светиться в темноте. Поэтому чтобы понять в каком настроении находится скворанин – достаточно было посмотреть ему в глаза.
– О, вот «…здравствуй дорогой дневник», - прочёл вслух скворанин тоном, заставившим заржать всех остальных скворанских солдат. Дальше он что-то невыразительно замычал, бегло читая … пока его брови вдруг возмущенно не взлетели вверх, а небесная лазурь его глаз постепенно начала тускнеть.
– «Сегодня 15 июля - самый знаменательный день в моей жизни!», - продолжил он леденящим душу голосом, - «Дорогой дневник, я Кьяра Сноу, с отличием окончив военную академию, получила звание младшего офицера! И получила распределение на Основную Базу первой космоплатформы! Оттуда же начинали папа и брат, оттуда и я начну свою миротворческую миссию!» – скворанин медленно поднял свои багровеющие глаза на побледневшую девушку, гордо расправившую плечи и отважно встречающую этот пугающий взгляд. Громко бросив на скворанском несколько слов, он ринулся к ней, подойдя вплотную, одним движением руки грубо вжав её в стену. Не опуская глаз, Кьяра почувствовала, как его оружие уперлось ей прямо в грудь.
- Как нехорошо врать, офицер Сноу. А кто-то мне ещё тут втирал о дурном тоне, - прошипел он.
- Не надо, не убивайте её, прошу вас! – вдруг с надрывом взмолилась Хайди, подползая ближе и отвлекая его на себя. – Она же ещё совсем девчонка!
- Молчать, тебя не спрашивали!!! – разъяренный скворанин наотмашь ударил Хайди по лицу, снова вернувшись к Кьяре. – Заткнитесь и начинайте про себя молиться, чтобы я не испытал на вас свой эмоциональный срыв! Теперь мне ясно - она защищала тебя! - и его рука сжала Кьяру за горло.
Они не отрывали глаз друг от друга. Она смело смотрела на это застывшее суровой красотой покрытое татуировками лицо, в эти глаза, ставшие теперь неопределенного цвета, в каждом из которых три зрачка расположенных друг возле друга то сужались, то расширялись, сливаясь в один. Он был выше и намного крупнее её, и сила сейчас была на его стороне, ровно как и возможность решать кому сегодня жить, а кому умереть. И, тем не менее, это не мешало ей вызывающе смотреть ему прямо в глаза.
- Кто она тебе, подруга, бабушка, личный врач? А может быть вы все здесь переодетые офицеры коалиции?! – требовательно рявкнул он, ещё сильнее сжимая свои пальцы вокруг её изящной шеи.
- Сестра. …Она моя родная сестра и они, правда, медики, - прохрипела ему в ответ Кьяра. – Убей меня, и покончим с этим. Что тебе стоит пристрелить безоружную закованную в наручники женщину?
- Кьяра! - предостерегающе взмолилась Хайди, уже не поднимая головы.
- Не женщину, а солдата Империи, будь они все трижды прокляты! – заметил Кьяре скворанин, не послабляя хватки. - И сколько же было боевых вылетов у нашего офицера Сноу, отличника военной службы? – ехидно поинтересовался он, вовсе не торопясь её убивать. Его гнев неожиданно сменился язвительным презрением. Но девушку больше пугали не эти вспыхивающие и резко угасающие эмоции, а то, что от него исходило – его подавляющая внутренняя сила и его ощущение вседозволенности с полным отсутствием чести и совести. – Отвечай, я сделал для тебя исключение, впервые в своей жизни я сделал исключение для имперской пешки, поэтому не рассчитывай на то, что мы скоро расстанемся, - шепотом добавил он ей в самое ухо.