Но когда против него вышел цихек, Кьяра начала сильно сомневаться, что Ровер выстоит этот раунд. Цихеки были гуманоидной расой, и её представители были редкими гостями в их галактике. Дело в том, что цихеки имели слишком явные отличия, как в ментальном, так и физиологическом плане. Они были очень высокими, два с половиной, три метра ростом, их кожа была настолько прочной, что их болевой порог был запредельным как для людей, и у них было четыре руки. Цихеки быстро двигались и были достаточно сильны. А Ровер, как показалось Кьяре – за эти пять раундов уже начал выдыхаться. Видимо, организаторы боёв специально использовали такую тактику, чтобы никто не выигрывал больших сумм – чем больше раундов, тем сильнее выставляемый соперник в следующем поединке. А может, кто-то из них слишком хорошо знал потенциал Ровера, и они решили сыграть на ставках по-крупному?
Цихек набросился на Ровера с ожесточенным рвением, молотя его всеми своими четырьмя верхними конечностями. Ровер, на его фоне, выглядел просто защищающимся подростком. После пяти минут такой схватки казалось, цихек вот-вот разорвёт скворанца на четыре части. Когда уже с трудом дыша, Ровер упал прямо у края клетки, а судья начал обратный отсчёт, просунувшись к другу, Яр начал требовательно настаивать, чтобы Ровер не поднимался:
- В дыру эти десять штук! У тебя уже есть пятьдесят. Это насекомое убьет тебя! Хватит! Нам пора уносить ноги, Скай, пока мы все ещё живы!
Но тут, коснувшись руки Ровера, вдруг быстро заговорила Кьяра, перекрикивая и Яра и шум толпы:
- Скай, у него дергается правая сторона лица, значит - у него уже была травма и сравнительно недавно. А самое уязвимое место у цихеков – это глаза! Ударь его по левому глазу, это может вызвать повторный перекрестный паралич!
К недовольству Яра и к огромному удовольствию возбужденной толпы зрителей – Ровер всё-таки поднялся.
- Ты с ума сошла? – прошипел ей на ухо Яр. – Если эта тварь его покалечит, я сам ударю тебя в левый глаз!
- Даже не сомневаюсь! – огрызнулась Кьяра, не сводя напряженного взгляда с движений Ровера. Наблюдая за ним в предыдущих раундах, Кьяра поняла, что для Ровера жизненно принципиально не сдаваться, что даже если ему переломают ноги – он всё равно будет стремиться выползти из клетки победителем. Поэтому она и решила поддержать его стремление закончить этот бой в свою пользу. Наверное, в этот момент она и сработала в качестве его вдохновения.
Ровер начал хитрить, уворачиваясь от выпадов цихека, а затем, видимо, собрав последние силы в кулак, максимально подпрыгнул – нанёся в прыжке сокрушительный удар сопернику в левый глаз. На несколько секунд цихек потерял ориентацию и замер. Этого скворанцу вполне хватило, чтобы вырубить его уже окончательно.
- Да, - прошептала Кьяра, улыбнувшись Роверу, когда снова ударили в гонг, и он как обычно посмотрел ей в глаза. – Ты его сделал чемпион!
Возможно, то, что она сказала, Ровер прочёл по её губам. Он лишь вымученно улыбнулся ей в ответ. А выйдя из клетки победителем, первое что он сделал – это молча подтянул к себе Кьяру, жадно поцеловав её прямо в губы на глазах у всей этой толпы.
И не отдавая себе отчёта, она впервые ему по-настоящему ответила с чуждой ранее для себя страстью, не замечая ничего и никого вокруг. Это был самый горячий самый безумный поцелуй в её жизни.
И только после этого Ровер забрал свои деньги.
К кораблю возвращались разрозненно. Первым шел Ровер, сдержанно беседуя на ходу с каким-то невзрачным типом. За ним, на небольшом расстоянии шагала Кьяра. Последними шли Яр и Тан. Тан выглядел невероятно задумчивым, а Яр постоянно подозрительно оглядывался по сторонам.
- О чём ты думаешь, скажи мне, пожалуйста, с таким вот идиотским выражением лица, о чём? – не выдержав странного молчания Тана, раздраженно спросил у него Яр.
- Об этих двоих.
- О Скае и о шныре?
- Нет, конечно! Ну ты и болван! – прыснул Тан. – Я о нашем друге и об этой девушке. Она искренне переживала за него. Я сам видел. А с чего бы девушка, которую вынудили стать заложницей, вдруг начала сопереживать своему потенциальному врагу? – начал рассуждать вслух Тан. – Но и такая снисходительность к ней со стороны Ская – это слишком большая роскошь! Он стал слишком чувствительным. Раньше с другими своими пассиями он довольствовался одноразовыми встречами, а если это с кем-то и затягивалось, то он вел себя с ними куда небрежнее и грубее, брал что хотел и называл вещи своими именами. А здесь он прямо-таки носиться с ней, вспомнив вдруг свою благородную галантность хала! Что-то тут уж больно попахивает романтикой любовного цветка!