- Странный тип, этот твой новый приятель, - сказал он полушёпотом.
Мальчик гладил протянутую морду чей-то смирной кобылы. Тёплую, словно бы бархатистую. Он подозрительно посмотрел на старшего. Но тот со скучающим видом ковырял носком сапога лежалую солому.
- Ну и что? Он хороший человек.
- И кто он такой на самом деле? Откуда пришёл? И эта его крыса... Кажется-то он безобидным, а всё же чужак. Хошь, не хошь, а надо держать ухо востро.
- Это не крыса, а мышь, - поправил Брин. Он и сам хотел бы узнать побольше про бродягу. - У него шрамы по всему телу, я видел. Но ничего кроме этой истории он мне не рассказывал. Даже что в мешке лежит посмотреть не дал.
- Что там может лежать? Жалкие пожитки.
- Он его очень бережёт. У него там...
Брин понял, что едва не сболтнул лишнего. А ведь его просили.
- Что у него там? - Тритор уловил заминку.
- Ничего. - Брин протянул руку над невысокой дверкой, вновь погладив подставляемую морду. Брат ещё подождал, но ничего нового ему здесь было не вызнать. Сплюнув, Тритор направился к выходу из конюшни.
- Пойду, подышу свежим воздухом, а то тут слишком воняет, - сообщил он.
Чистку стойл Георг продолжал до самого обеда. Брин всё время околачивался рядом, но кроме кратких шуток ничего не услышал. Мышь куда-то запропастился. Мальчик не сумел отыскать его, хоть и переворошил солому во всех углах. Он гладил лошадей постояльцев и заглядывал в их огромные влажные глаза. Ему казалось, что лошади хотят его о чём-то спросить, о чём-то очень важном. Только не могут. Потому в их глазах и застыл этот невысказанный вопрос.
- Ты умеешь ладить с животными, - сказал бродяга.
- Лошади - они самые красивые в мире.
- Да. Но и в коровах, если присмотреться, можно найти свою прелесть. И в остальных тоже. Вот только кошек я не люблю.
- Это потому, что у тебя мышь, - предположил Брин.
- Наверное.
Несмотря на раскрытые ворота, в конюшне становилось душно. Мальчик вышел на улицу и стал смотреть на дорогу, часть которой виднелась за дубом. По ней шёл непрерывный поток людей - в город и из города. Ехали поскрипывающие телеги, доносились голоса, собачий лай и происходило много чего ещё.
- Пока хватит. - Брин вздрогнул, когда Георг неслышно подошёл сзади. - После доделаю. Так и скажем твоей матери. Давай, веди на кухню или куда там. Но сперва, надо ещё разок умыться.
Мышь сидел на плече бродяги, на своём прежнем месте, оправляя усы. Не иначе, ему уже удалось разжиться чем-то съестным.
Они сходили к бочке, где Георг снова шумно плескался в холодной воде, а потом долго отмывал сапоги. У него в мешке нашлась на смену вторая рубаха - вполне опрятная, пусть и застиранная сильнее прежней. Собирая волосы в косицу, он глянул на Брина сверху вниз и сказал, что теперь готов к сытному обеду. Мальчик повёл его на кухню. Мать должна была распорядиться, чтобы там накормили работника.
Их посадили за стол у стены. Мимо бегали кухарки и разносчицы. От печи шёл жаркий ток, а воздух полнили клубы пара и разномастные запахи, по большей части весьма аппетитные. Мами сама налила бродяге чашку куриного супа, положив туда целую ножку. Были ещё варёные бобы с подливой, кусок хлеба, луковица и кружка молока. Брин попросил себе всё то же самое. Георг поблагодарил кухарку. Он и мальчик сидели с набитыми ртами и довольно перемигивались.
Когда с бобами было покончено, бродяге подали вторую порцию - хозяйки на кухне не было, так что Мами и другие могли позволить себе некоторую вольность.
Слухи о новом работнике стали сегодня центром обсуждения. А уж когда тот оказался весёлым и общительным - вовсе не грязным оборванцем, - интерес к нему только возрос. Бродяга всех и каждого благодарил за проявленную заботу.
Мышь вновь исчез. Брин украдкой заглядывал под стол, пытаясь высмотреть его и опасаясь, что Мами, увидят хвостатого проныру, забравшегося в её владения, недолго думая, прихлопнет того.
Наевшись, Георг откинулся на скамье, попивая молоко. От предложенного пива он отказался, сказав, что не любитель его. Слово за слово и он уже рассказывал кухаркам, как однажды ему довелось спасаться от стада диких кабанов, что загнали его на высокое дерево, где он просидел без малого два дня. А в дупле на том дереве жила очень запасливая белка, с которой он вёл отчаянную борьбу за её ореховые припасы. Мами и остальные посмеялись от души.
Потом пришла Мария, и веселье пришлось прекратить.
Хозяйка таверны, как полагается, была сердита. Брин подумал, что сейчас последует взбучка. И ошибся. Георг поднялся и предложил ей присесть к ним, немного отдохнуть от дневных забот. Как ни странно, Мария согласилась.
- Определённо, что-то с тобой неладно, бродяга, - протянула она, уперев локти в столешницу и пристально рассматривая своего работника.
Брин старался сидеть как можно тише, лишь бы не прогнали.
- Будешь хорошо работать, может найму тебя подольше, чем на один день, - сказала Мария, продолжая сверлить его хитрым прищуром. - Даже заплачу звонкой монетой. Вечером посмотрим, какой ты трудяга. Там, глядишь, и о цене сговоримся.
Брин уловил странные нотки в голосе матери. Он не понял, что за ними крылось, но словно бы ничего приятного. И то, что бродяге выпадала возможность подзаработать, этого не меняло.
- Пара лишних монет никогда не бывает лишней, - только и сказал Георг.
- Вот-вот, - подтвердила Мария. - Пара, а лучше десяток. Всё зависит от того, как будешь работать.