- Я вот тоже думаю на будущий год к лорду податься.
- Мать тебя не пустит.
Этот ответ был не первым, который младший давал старшему по данному вопросу. А то, отчего бы тот так взбрыкнул:
- Не пустит - сам уйду! А будет кричать... - Тритор замялся. - Сила есть (теперь уже хмыкнул Брин), остальному научат. Лордам всегда воины требуются - нашему или кому-то из соседних. Вербовщики каждый праздник на площади горланят.
Брин не разделил уверенности брата.
- Это потому, что они постоянно воюют. Но теперь наш лорд помирился с другими, так в таверне говорили, а значит, и воины им больше не нужны.
- Дурак, ничего не смыслишь, так молчал бы. Сегодня помирились - завтра разругались. Или Лесовики опять на границе набеги устроят... Война никогда не заканчивается. Потому и солдаты нужны всегда.
Младшему не нашлось, что возразить. Тритор наслушался немало речей тех же вербовщиков.
- А жизнь солдата проста, - продолжал излагать "верные" доводы старший. - Особо когда повоюешь, воинского умения наберёшься, там тебя и в личную стражу взять могут. Стражники же вообще живут припеваючи: дел, считай, никаких, кормёжка бесплатная, а жалование такое, что только мечтай.
- Вот ты и размечтался.
Тритор пропустил укол мимо ушей.
- Воины ходят в уважении... Лорд и его люди живут, а мы здесь выживаем.
Может, и это было в многообещающих речах вербовщиков, подумал бродяга.
- Ну, а когда деньжат скоплю, подыму нашу таверну. - Тритор решил довести цепочку своих планов на будущее до логичного и, несомненно, счастливого завершения. Он выстраивал её немалое время. Лёжа в кровати перед сном или вычищая ту же конюшню (и это была ещё одна причина, отчего последняя пребывала в столь неприглядном состоянии). - Сделаю всё на высшем уровне, чтоб приличным людям не зазорно остановиться было. А не только всякому сброду с большой дороги.
Взгляд, брошенный им на бродягу, говорил сам за себя.
- А мать так и отдаст тебе таверну? - спросил Брин.
- Отдаст, никуда не денется. Хозяйство совсем захиреет, если дела и дальше пойдут как сейчас. Её с тобой я, так уж и быть, приму на содержание. Старикам да юродивыми, говорят, помогать надо. А в жёны себе возьму Милку - дочь Вартага.
На этом радужном завершении мечтатель совсем по-детски улыбнулся.
- Слышала бы мать, что ты говоришь, задала бы тебе такую взбучку, что ты мигом бы сам всю конюшню вычистил.
- Ща я тебе задам...
Георг высунулся из стойла, одарив вошедших в привычное столкновение братьев тяжёлым взглядом. Брин потупился. Тритор вновь привалился к стене, возвращаясь к своим заманчивым грёзам. А какие они ещё бывают в шестнадцать лет?
Чуть погодя "будущая опора достопочтимого лорда" изрёк, словно подводя черту под всеми предшествующими рассуждениями:
- Пока молод, надо дело делать. Деньги зарабатывать. Сидя на одном месте маменькиным сынком, ничего не получишь.
- Делать дело - это правильно, - согласился Георг. - Дело - во-первых, деньги - во-вторых. Не стану спорить, может, в личной страже лорда и получится нажить состояние, но вот в действующей армии - навряд ли.
- Это почему же? Где война, там и пожива. Военачальники всегда отдают завоёванный город, ну или там село, солдатам на день - таков неписаный закон.
- Говорят, что так... - Бродяга опустил вилы, опёрся ладонями на верх рукояти. - Но те, кто грабит, и те, кого грабят, говорят об одном и том же по-разному. И тут уж с какой стороны окажешься... Я это на себе испытал в том селении на краю пустыни, где песок переходит в большую траву, что совсем не похожа на здешнюю.
Братья разом умолкли, поняв, что чужак собирается поведать продолжение своих странствий.
- Я войну, пусть это и была лишь стычка двух соседних племён, вкусил изнутри. И она совсем не походила на то, как ты её расписываешь, - обратился он к Тритору. - Не было там ни доблестных солдат, ни отважных поступков. Только дикие рожи, выныривающие из зарослей в ночном мраке, и заострённые копья, пронзающие всех без разбору, будь ты поднятым спросонья мужчиной или женщиной, стремящейся оборонить своих детей. Убийцы переступали через истекающие кровью тела, врывались в дома, вытаскивая всё то немногое, что там имелось, а потом бросали горящие факелы на крыши, крытые сухими листьями. Они намеревались спалить ту деревню дотла, убить всех мужчин, а женщин, скот и детей забрать себе... Но, если кого из грабителей удавалось зажать в угол, их растерзывали голыми руками за учинённые зверства. Треск пламени превратил тихую ночь, когда положено отдыхать и любить, в пляску смерти... Пока устроенный мною грохот не разогнал это опьянённое кровью и смертью людское стадо, успела выгореть половина деревни.
- И что? Убийства на войне - обычное дело, - пожал плечами Тритор. - Мог бы что-то поинтереснее выдумать.
- Я ещё не договорил, - оборвал его Георг. - Убийства - да, но мы ведь говорим о награде за совершённые деяния.
- Ну и что ты получил в награду? - спросил Брин.
- Пинок под зад, - процедил его братец.
- О том, что получил я, расскажу чуть позже. Сначала о том, что получили ночные грабители. А они получили, как говорится, сполна.
Той же ночью, когда ещё тлели их дома, а женщины рыдали над телами мужей, уцелевшие воины, ведомые сыном убитого вождя, обратились за помощью к старейшинам ещё одного племени, что обитало неподалёку, - носящим в волосах синие перья хищных птиц, гнездящихся высоко в горах. Сын вождя предложил за помощь в отмщении убийцам отдать свой народ им в повиновение. Понеся страшные потери всего за одну, ещё не успевшую закончиться ночь, его люди не могли более вести независимую жизнь. Такова была суровая явь того сурового края. Синепёрым же объединение сулило расширение владений и прибавку численности.