– В какую сторону вы будете уходить? – спросил рыцарь.
– Ни в какую, мы уйдем прямо из этого кабинета.
Раила и Ризавир недоверчиво переглянулись.
– С помощью магии можно проделывать и не такое, – усмехнулся контрабандист. – Но прежде, чем мы попрощаемся, я бы хотел кое-что оставить вам на память. – Он достал кинжал и ожерелье. – Я нашел это в сокровищнице Дривела. Кстати, Ризавир, запри её и поставь там охрану. – Рыцарь согласно кивнул. – Вы могли бы взять это и сами, но я хочу, чтобы вы получили это из моих рук, на память обо мне и Аруше.
Алекс передал кинжал рыцарю, и надел ожерелье на изящную шею Раилы. Девушка не выдержала, и тихонько заплакала. Мужчины и сами едва сдерживались, чтобы не последовать её примеру. Землянин пожал руку Ризавиру, и порывчато поцеловал Раилу.
– Нам пора, – сказал он отстраняясь. – Сейчас я закрою дверь изнутри, и когда она откроется в следующий раз, за ней будем мы.
XXII
Чертыхаясь и матерясь на всех известных им языках, Алекс и Аруш вышли из-за деревьев. Брюки контрабандиста и густая шерсть оборотня были облеплены колючками и репейником, и представляли собой жалкое зрелище. Алаза показала носителю самый укромный, по её мнению, уголок в пригороде Киртоля, столице Луистана. Уголок и в самом деле оказался безлюдным, и все бы ничего, если бы пустырь, где они высадились, не зарос колючим бурьяном.
Выбравшись, наконец, из густых зарослей, контрабандисту и каррлаку понадобился целый час, чтобы вычистить колючки, и привести себя в более-менее приличный вид. Алаза все это время благоразумно помалкивала, стойко перенося все эпитеты, которыми носитель с оборотнем её ежеминутно награждали. Слепая змея, среди них, было самым безобидным.
Приведя себя и Аруша, хоть в какой-то порядок, Алекс облегченно вздохнул. Солнце уже поднялось, и улицы начали заполняться людьми, которые с подозрением поглядывали на чуждых этому району личностей. Контрабандист и сам понимал, что они странно смотрятся в этом бедном районе, и спешил как можно быстрей оттуда убраться. Сворачивая каждый раз на более широкую улицу, они вышли, в конце концов, на одну из центральных улиц.
Алекс начал подыскивать лавку или магазин, где можно было поменять прихваченные с собой драгоценности, на местные деньги. Но пришлось топать еще добрых полчаса, чтобы найти открытую в столь ранний час ювелирную лавку.
– Добрый день, – вежливо поздоровался землянин, заходя в лавку, и придержав дверь для Аруша.
– Добрый, – хмуро буркнул, еще не до конца проснувшийся лавочник.
– Вы покупаете драгоценности?
– А что у вас есть? – вопросом на вопрос ответил продавец, настороженно переводя взгляд с Алекса на Аруша.
Порывшись в кошельке, контрабандист достал небольшую брошь, с белой жемчужиной, и несколькими мелкими камешками:
– Вот.
Хозяин долго и придирчиво её изучал, и, положив брошь перед собой, вынес вердикт:
– Тридцать серебряных луидоров.
Контрабандист хотел тут же согласиться, но проснувшийся вдруг торговая жилка, плюс здоровая жадность, заставили его поторговаться:
– Шестьдесят монет!
Лавочник-ювелир удивленно посмотрел на посетителя, затем взял брошь и еще более тщательно её исследовал.
– Сорок монет, и ни монеты больше! – решительно сказал он. – Больше эта безделушка не стоит.
– Эта, как вы выразились, безделушка, стоит гораздо больше шестидесяти монет, – мягко возразил землянин, подвигая брошь к себе. – Но я отдам вам её за пятьдесят.
Лавочник с уважением посмотрел на контрабандиста, затем нырнул в боковую дверь, и вернулся с кожаным кошельком.
– Здесь сорок пять монет, – сказал он, высыпая содержимое кошелька на прилавок, – хочешь, забирай их, и оставляй брошь, больше за неё я не дам.
Алекс сделал вид, что задумался, хотя в душе ликовал, что сумел выторговать целых пятнадцать монет. Затем, вздохнув, пододвинул брошь к хозяину, молча взял из его рук кошелек, сгреб туда монеты, и, поклонившись, вышел из лавки.
Лавочник, нетерпеливо дожидавшийся его ухода, радостно схватил брошь, и долго с умилением её рассматривал. В брошке имелись, хоть и небольшие, но очень ценные камешки, похоже, этот дурашка, продавший ему брошь, даже на десятую долю не подозревал об её истинной ценности. Вертя одно из самых ценных своих приобретений, он довольно пробормотал о отлично начавшемся дне.
Тем временем контрабандист, так же довольный сделкой, шел по улицам города, позвякивал серебром, и чувствовал себя с ним гораздо уверенней. Решив, что нечего бить ноги, не казенные ведь, он взял извозчика, и поехал ревизировать местные магазины. Не желая толкаться на рынках, он выбрал несколько недорогих, но внушающих доверие лавок, где обновил, а точнее, полностью сменил свой гардероб, от носков до шляпы.