В этот момент душа его сделала громадный прыжок назад через целые поколения его отцов, дедов и предков к тому далекому времени, когда собака впервые сделалась другом человека и стала шумно играть с его детьми, чутко прислушиваясь к зову женщин и преклоняясь перед гением человечества. Нанетта быстро пробежала до печки и вернулась обратно с тазом теплой воды и мягкой тряпкой. Она стала смачивать ему голову, все время при этом разговаривая с ним мягким полурыдающим голосом, полным сострадания и любви. Он закрыл глаза – больше уж не боялся. Тяжелый вздох всколыхнул все его тело. Ему захотелось вдруг высунуть язык и лизнуть им эти тонкие белые руки, которые принесли ему мир и успокоение. А затем случилась еще более странная вещь. В колыбели поднялся младенец и стал что-то лепетать по-своему. И Мики внезапно охватила какая-то странная, полная очарования дрожь, какой он не испытывал никогда. Он широко раскрыл глаза и заскулил.
Радостный смех – новый и странный даже для нее самой – послышался в голосе у женщины, и она побежала к колыбели и вернулась с ребенком на руках. Она опять опустилась перед ним на колени, а ребенок, при виде большой, странной игрушки на полу, широко растопырил свои детские ручки и задвигал пухлыми, крошечными ножками, одетыми в шерстяные чулки. Он стал лопотать, взвизгивать и смеяться до тех пор, пока наконец Мики не сделал усилия, чтобы хоть немножко повернуться в своих ремнях, продвинуться поближе и коснуться носом этого удивительного существа. Он забыл о своих страданиях. Он более уже не чувствовал мучительной боли в своих избитых и искалеченных челюстях. Все его внимание сосредоточилось теперь только на этих двоих.
Теперь и женщина вдруг стала прекрасной. Она поняла его, и ее робкое сердце радостно забилось у нее в груди, забыв о жестоком человеке. Ее глаза засветились мягким сиянием звезд, и на ее щеки набежал легкий румянец. Она усадила около него своего ребенка и продолжала обмывать ему голову теплой водой. Будь Лебо гуманным человеком, он сам склонился бы перед ней даже и тогда, когда она, как теперь, стояла на коленях; так чисто и прекрасно было в ней ее материнство, когда она на одно мгновение забыла о нем. Но он вошел и увидел ее – тихую и безмятежную, а она в первую минуту не заметила его прихода; он уставился на нее, а она все еще продолжала говорить, смеяться и в то же время и плакать, а ребенок болтал ногами и тянул ручонки к собаке.
Толстые губы Лебо скривились в презрительную усмешку, и он грубо ее окликнул. Нанетта вся съежилась в комок, как будто бы присела от удара.
– Встань с пола, дура! – крикнул на нее Лебо.
Она повиновалась и, взяв ребенка на руки, отступила с ним назад. Мики сразу заметил происшедшую в ней перемену, и в глазах у него снова сверкнул зеленый огонек, когда они встретились с глазами Лебо. Низкий, чисто волчий вой вылетел у него из горла.
Лебо повернулся к Нанетте. Тихий свет еще не совсем погас у нее в очах, и ее щеки еще пылали. Она крепко прижала к груди ребенка; тяжелая блестящая коса упала ей через плечо и отразила на своей шелковистой поверхности последний луч заката, заглянувший в комнату через окошко, выходившее на запад. Но все это было не для Лебо.
– Ты мне из этой собаки котенка не строй! – пригрозил он ей. – Испортила уже суку Мину – и довольно. А не то…
Он не договорил, но его большие руки сжались в кулаки, и в глазах у него сверкнула какая-то дикая страсть. Впрочем, договаривать было и не нужно. Нанетта сразу же поняла все. За свою совместную жизнь с Лебо она получила от него уже достаточно побоев, но одного его удара она не могла позабыть ни за что: она вспоминала о нем и днем и ночью, и если бы только могла вырваться отсюда и убежать хотя бы в Форт-Огод, то с каким бы наслаждением она рассказала там начальнику и всем о том, как ее муж Лебо ударил ее прямо в грудь в то самое время, как она кормила своего младенца, и задел при этом и его. Да, она рассказала бы об этом всем, но только в том случае, если бы была убеждена, что и она сама, и этот ее второй ребенок будут ограждены от такого мужа и отца.
Лебо взялся за жерди и вытащил Мики из хижины, чтобы посадить его в особую клетку, в которой он раньше держал двух лисиц. К одному из кольев этой клетки он прикрепил длинную цепь, к противоположному концу которой он привязал за шею Мики. Затем он бросил пленника в его тюрьму.