Младший собеседник вытряхнул пепел из трубки.
– Я люблю собак, – сказал он очень просто. – В моем посту, когда я буду фактором на деле, никогда не будет боя – разве что между людьми. А сегодня я вовсе не намерен смотреть на эту драку, потому что боюсь, что если бы пошел туда, то непременно вышел бы из себя и мог бы ударить кого-нибудь и из людей.
Глава XX
Было два часа пополудни. Олени уже почти изжарились. Пиршество должно было начаться через два часа. Наступал момент собачьего боя.
На середину площадки собрались триста мужчин, женщин и детей, сгруппировавшихся тесным кольцом вокруг громадной клетки в десять футов в поперечнике. К этой центральной клетке были с двух сторон придвинуты две поменьше, в которых сидели уже собаки. Рядом с одной из них стоял Анри Дюран, рядом с другой – Граус-Пит. Теперь они уже более не перекорялись. Их лица выражали твердость и решительность, на них смотрели триста пар глаз, и триста пар ушей напряженно ожидали сигнала к началу боя.
Этот сигнал подал Граус-Пит. Быстрым движением он поднял дверку клетки Мики. Потом он совершенно неожиданно толкнул его сзади заостренной палкой, и Мики в один прыжок оказался в большой клетке. Почти в то же мгновение волкообразный пес выскочил из клетки Граус-Пита, – и обе собаки оказались на арене лицом к лицу.
Дюран мог бы разочароваться в тех движениях Мики, которые непосредственно последовали за этой встречей. Оказалось, что в течение первой полуминуты Мики все еще продолжал с любопытством поглядывать на то, что вокруг него происходило. Происходи дело в лесу, собака-волк заинтересовала бы его настолько, что он забыл бы остальное и отнесся бы к нему как к Убийце номер два или как к бешеному волку. Но при данных условиях он меньше всего думал именно о драке. Угрюмое кольцо ожидавших человеческих голов зачаровало его; он не мог не всматриваться в каждое лицо, резко поворачивал голову то туда, то сюда и как бы надеялся увидеть среди всех этих людей Нанетту и ее ребенка или своего старого хозяина Чаллонера.
Граус-Пит назвал свою собаку-волка Таао вследствие необыкновенной длины его клыков; и, как на грех, этого-то самого Таао, к несказанному ужасу Дюрана, Мики в первое время вовсе и не заметил. Он подбежал к краю клетки и выставил свою морду между ее прутьями. Увидев это, Граус-Пит вызывающе засмеялся. Затем Мики стал бегать кругом по клетке, все время вглядываясь в молчаливые лица стоявших зрителей. Таао держался на самой середине клетки, и его красноватые глаза смотрели на Мики, не отрываясь ни на одно мгновение. То, что находилось за пределами клетки, его вовсе не интересовало. Он знал, в чем заключалась его прямая обязанность, и радовался заранее тому, как он перегрызет горло своему противнику. Некоторое время, в течение которого у Дюрана стучало сердце, как молоток, Таао вертелся как на оси, следя за каждым движением Мики, и наконец ощетинил шерсть.
Мики вздрогнул, остановился, и в эту минуту Дюран убедился, что все его надежды рухнут. Не издав ни малейшего звука, собака Граус-Пита вдруг накинулась на своего противника. Дикий рев вырвался из груди ее хозяина. По кругу зрителей пронесся вздох – и Дюран почувствовал, как холодная струя вдруг пробежала вдоль всей его спины и достигла туго затянутого пояса. Но то, что случилось в следующий затем момент, заставило остановиться сердца у всех. Для каждого было теперь ясно, что Мики погибнет при первом же налете своего противника. Это предполагали и Граус-Пит, и сам Дюран. Но в самую последнюю, не поддающуюся исчислению часть секунды, когда челюсти Таао готовы были уже сомкнуться, Мики вдруг превратился в живую молнию. Никогда еще не было видано более быстрого движения, чем то, когда он вдруг повернулся к Таао. Челюсти их сошлись. Послышался ужасный звук ломавшихся костей, и в следующую затем минуту, сцепившись вместе, обе собаки уже катались по полу. Ни Граус-Пит, ни Дюран не могли теперь разобрать ровно ничего в той свалке, которая происходила в клетке. В ужасе от схватки, они позабыли даже о своих ставках. Такого боя в Форт-Огоде не было еще никогда.
Наконец звуки поединка долетели и до складов компании. В дверях появился молодой собеседник Мак-Доннеля и стал вглядываться в сторону большой клетки. Он услышал фырканье, рычанье и лязг сталкивавшихся зубов, и его лицо сразу же сделалось серьезным, и в глазах у него загорелся недовольный огонек. Потом он с глубоким негодованием вздохнул.
– Какая гадость! – проговорил он про себя.
Скрестив на груди руки, он медленно сошел со ступеней и не спеша направился прямо к клетке. Когда ему удалось протиснуться сквозь плотное кольцо зрителей, то поединок был окончен. Он так же быстро пришел к концу, как и начался, – и собака-волк Граус-Пита уже лежала посреди клетки со сломанным позвоночником. Но и Мики тоже очень пострадал. Дюран уже успел отворить дверцу, быстро обмотал вокруг его шеи веревку и вытащил его из клетки. Мики был весь в крови и, полуслепой, стоял около него, едва держась на ногах. Изо рта у него текла багровая струя. Увидав его, подошедший к клетке белый молодой человек вдруг с ужасом вскрикнул.